Сумрак в конце туннеля (сборник)

   – Так не перебивай, не дорос еще! Эдакий горлопан вымахал… Так о чем это я? А, конечно же! Часть подземного перехода после Великой Войны-то обвалилась, остался один выход всего на площадь Суворова. Пространство открытое, любой на ней будет как на ладони. Как думаете, удастся вам ее пересечь, если «птички» нынешние на крыше этого сооружения гнездо себе свили? Вот на той площади и стоит Театр Российской Армии. Справа от него не так уж и далеко Екатерининский парк расположен, мало ли каких «зверюшек» среди деревьев нынче там обитает? Я бы лично с ними встречаться не советовал! И сам Театр – место дурное, гиблое, боятся его все, потом у и не принято о нем говорить. Зданьице-то непростое, со своими выкрутасами. Спроектировали его в виде пентаграммы, вот и творится там теперь всякая чертовщина. Ходил туда ваш брат, да хоть бы один вернулся живехоньким. С тех пор и нету на Достоевской сталкеров.

   – Брехня все это, ей-богу, брехня! Неподготовленными ваши наверх ходили, тогда еще и не знали ничего толком. Не располагали информацией о том, кого и в какое время суток на поверхности можно встретить, не думали, что в полнолуние лучше не выходить, да и вооружены были плохо. А если правда, так чего же, нам обратно ворочаться? Мы, признаюсь, тоже многого не ведаем, но одно знаем точно: нужно нам в Театр. Позарез нужно. Задание от Братства. Вы говорите пентаграмма? Да, действительно, он в виде звезды. Но что гораздо важнее – у нас есть данные, что собирали его с тем расчетом, чтобы на сцену мог въехать танк. Самый настоящий танк! И полученные из Полиса сведения указывают на то, что эта машина там так до сих пор и стоит. Знаете, как ценятся самые захудалые грузовики? Лишь бы ездили. А тут такое! Да мы просто обязаны его достать, и никакие суеверия нам не помешают!

   – Ох, беда будет, сердцем чувствую! – запричитал Петр Михайлович, прикуривая папиросу.

   – А вы лихо не кличьте, может, и обойдется, – посоветовал ему Влад и обезоруживающе улыбнулся.

   На оставшийся вечер о делах забыли. Разговаривали обо всем подряд, травили байки, кто какие знал. Совсем по-свойски беззлобно подкалывая друг друга, разожгли костер, вокруг которого и уселись.

   Я сидел и смотрел в пляшущие желто-красные языки пламени, на такие яркие, веселые искорки, улетающие куда-то вверх. Смотрел и думал, что это самый чудесный день в моей жизни. Меня переполняла радость, даже эйфория, мысли немного путались от выпитого… Что еще можно желать?

   Напротив, по ту сторону костра, сидел Влад и что-то оживленно рассказывал, жест икулируя и строя смешные рожи. Хороший это парень, светлый, правильный. Первый, кто принял меня… Друг. Я покатал на языке непривычное слово. Теперь от него веяло небывалым спокойствием и защищенностью, и от этого душа медленно поднималась под самый потолок. Так и заснул, сам не заметив как.

  * * *

   На следующее утро я встал раньше всех – надо же было убрать станцию. Работа не тяготила. Первый раз за многие годы пробуждение далось легко, впервые я был доволен своей жизнью. День обещал быть на редкость удачным, мысли посещали лишь самые позитивные. Просто мел полы, что-то насвистывая себе под нос. Метла плясала в моих руках, резво перемещаясь из стороны в сторону. Словно под музыку я продвигался вперед, стремясь поскорее закончить привычное занятие, для того чтобы встретиться с Владом прежде, чем тот уйдет с ребятами договариваться со станционным руководством и составлять планы вылазок. Быстро все сделав, по обыкновению остановился у лестницы и, озорства ради, подмигнул образу на стене:

   – Чего так мрачно смотришь, все же отлично! – Разумеется, не оставил без внимания и мою любимую парочку. – Вон, смотри, какие у тебя дети довольные, так и парят над полом, а ты что же?

   И тут я заметил Светлого. С торчащими во все стороны непослушными волосами, скрестив руки на груди, он наблюдал за мной с напускной серьезностью. Выглядел Влад при этом весьма комично.

   – Ты чего на станцию в трусах выпер? – буркнул я. – Никак, девушек завлекаешь? Дык подожди еще с два часика, пока народ проснется, и выходи – красуйся.

   Мне было неудобно, что он застал меня за уборкой. Разве такие общаются с простыми уборщиками? Я покраснел, а оттого еще больше расстроился.

   – Игнат, чего ты злой, как собака? – засмеялся Влад. – Зарделся еще весь, зарумянился, прям как девица на выданье. Считаешь, раз уборщик, так и видеть тебя больше не захочу? Ну, знаешь ли! Думал, ты обо мне лучшего мнения, – высказал сталкер, скорчив наигранно обиженную рожу, но первым же не выдержал и расхохотался таким заразительным смехом, что вскоре я невольно к нему присоединился. Затем Светлый подошел и взъерошил мне волосы, создавая прическу на манер своей.

   – Эй, а полы-то зачем пачкать? Ходют тут всякие! – не смог удержаться я от ехидного замечания, при этом отвесив другу шуточный подзатыльник.

   – Пойдем уж, Петр Михайлович завтрак приготовил, за тобой послал. Сейчас поедим да на планерку на целый день… наплодили бюрократов. А вечерком снова к вам заглянем.