Алексей Владимирович Баталов

Сундук артиста

Эту книгу я посвящаю своей маме

Такой сундук – это не просто выдуманное название моей книги, а реально существующий и в наши дни спутник циркового артиста, распорядок работы которого в цирке связан с постоянными переездами.

Но еще дело в том, что далеко не каждый имел свое собственное жилье, и поэтому все необходимое для бесконечных гастролей находилось именно

в сундуке, а в маленьком ящике сохранялось то, что особенно дорого и с чем никак нельзя расставаться.

Подобный сундук был еще во времена Мольера, непромокаемый, скованный по углам, прочный, он путешествовал в поисках публики, на крыше балагана из города в город, с ярмарки на ярмарку.

Ночка

(Гитана Георгиевна Леонтенко)

Я впервые увидел этот сундук, когда познакомился с цирковой актрисой Гитанной Леонтенко. Это было в Ленинграде, где она со своей мамой работала в программе «Ревю», так что в цирк моя будущая жена попала не случайно.

А мама Гитанны, Гитана Георгиевна Леонтенко, вступила на цирковую стезю очень интересным образом.

Вот что об этом написал цирковой артист Сергей Курепов:

«Вскоре после экзаменов, когда учеба у нас шла полным ходом, в техникуме появилась маленькая цыганка. Ее привезла в Москву из молдавского села дальняя родственница, решившая пристроить способную девочку где-нибудь в Москве. Девочка умела лихо танцевать, что у цыган ценится очень высоко. Идя по одной из московских улиц, они остановились возле тумбы, оклеенной разными афишами. Цыганочка показала грязным пальчиком на цирковую афишу, где была изображена наездница на лошади.

– Я хочу быть такой, – сказала она.

Случайным свидетелем этого оказался наш Володя Воробьев. Услышав слова маленькой цыганки, он спросил ее:

– Ты любишь лошадей?

– Очень люблю.

– Ты хочешь быть наездницей?

– Очень хочу!

– А может быть, ты хочешь работать на кондитерской фабрике?

– Нет, я хочу быть наездницей!

– А хочешь в магазине продавать куклы?

– Я хочу быть наездницей! – упрямо повторила цыганочка и топнула ногой.

– Значит, ты хочешь быть наездницей и больше не хочешь ничего?

– Нет, я еще есть хочу.

– А что ты умеешь делать?

Ничего не ответив, цыганочка тут же пустилась в пляс. Она отчаянно трясла плечиками, хлопала себя по животу и бедрам, притоптывала босыми ножками, выкрикивала непонятные слова, обнаружив невероятный темперамент и хорошее чувство ритма. Желая окончательно пленить Воробьева и зрителей, успевших к этому времени окружить ее, цыганочка в ритме танца прокричала на русском языке неприличную частушку, очевидно, не понимая ее смысла. Зрители рассмеялись, а исполнительница, видя такой успех, пошла с протянутой рукой по кругу выпрашивать деньги. Но Володя взял ее за руку, прервал это привычное для нее занятие и сказал: “Деньги у нас есть”. Он повел женщину и девочку в кафе. Цыганки много ели и молчали, а Володя рассказывал о цирковом техникуме. Дальше было так. Он привел своих знакомых в ТЦИ, девочку просмотрели. Она понравилась. Но в приеме ей отказали из-за полного отсутствия какого-либо образования. Спустя несколько дней подопечные Воробьева снова появились в ТЦИ. У женщины была бумага из Наробраза, в которой директору техникума категорически предлагалось зачислить цыганку на первый курс. В то время это было возможно. Шла борьба с остатками беспризорности. И если подростка можно было куда-либо пристроить, этому всячески содействовали. Маленькую цыганку приняли в ТЦИ. Жить ее устроили в комнате, где жили все наши девочки.

Она вошла с узелком в руках, сказала, что зовут ее Ночка, вынула колоду карт, ловко перетасовала ее и начала гадать. Девочки потянулись к ней, и она сразу же стала своим человеком, как будто жила здесь с начала учебного года.

О цыганках так много писали, что как бы мы ни расписывали ее внешность, при слове “цыганка” возникает определенный стереотип. У Ночки, так же как и у большинства цыганок, было всего очень много: волос, глаз, губ, смуглости кожи, темперамента. Всего этого хватило бы по меньшей мере на три обычных человека. Ночка была красивая. Она была очень маленького роста и напоминала шотландского норовистого пони с густой гривой. На вид ей можно было дать и двенадцать лет, и пятнадцать. Кстати говоря, она сама точно не знала своего возраста.