Сундук золота и всех обратно

Русский рубился, как в последний раз, яростно размахивая мечом и выкрикивая короткие фразы, все как будто на основе трех-четырех слов. По стилю боя русский сильно отличался от нормальных европейцев. Ему не мешали скамьи под ногами, потому что он не привык сопровождать удары шагами. Зато он привык уворачиваться от ударов всем телом, качаясь как маятник во все стороны. «Он привык фехтовать, сидя в седле», - понял Фредерик.

Слева рядом с русским поднялись двое арабов, забравших мечи у мертвых солдат. Негусто. Джованни перебежал направо, на подмогу Бруно, которого хорошо потеснили, но он удерживал фланг бок-о-бок со швейцарцем и греком.

- Ля́ Иля́ха илля Лла́х, Муха́ммадун - расу́лю-Лла́х! – крикнул Джованни.

- Аллах акбар! – нестройно откликнулось несколько десятков голосов.

Со стороны кормы Мятый с мечом и баклером отчаянно отбивался в центральном проходе. Будь он один, он пропустил бы уже немало ударов, но Тодт привычно прикрывал ему спину с алебардой.

Канонир на корме спешно зарядил вертлюжную пушку, навел дуло на середину прохода, где оборонялись бунтовщики, и поднес фитиль.

- Господи, помоги! – взмолился Тодт.

Справа подскочил жилистый седой негр. Выхватил у Тодта алебарду, качнул в руке, прикидывая баланс, перехватил на половину ладони дальше и метнул посох как копье в канонира. Граненое острие пробило солдата насквозь.

Убитый канонир, падая, все-таки выстрелил, но покосил пушку и попал в своих.

Гребцы вдохновленно закричали и бесстрашно бросились вперед, на сверкающий частокол мечей. Тодт увидел, как и справа, и слева, солдаты протыкают полуголых гребцов, а те хватаются за клинки, чтобы любой ценой обезоружить врага хоть на сколько-то.

Мятый злобно рычал, отодвигая противников шаг за шагом. Его тяжелый меч без всякой тактики описывал круги и восьмерки, отбивая даже те удары, которые не было попыток специально парировать.

На носу солдаты сообразили, что человек в кирасе опаснее, чем гребцы. Фредерика заслоняли свои, поэтому Джованни получил все три пули в грудь. Не пробил! Рикошет! Третий же стрелок не пожалел пороха. Пуля пробила кирасу, и Джованни навернулся задом через скамью. Не успел он стукнуться о палубу, как его меч был выдернут из пальцев и отправился в бой в руках следующего бойца. Чьи-то руки рванули пряжки нагрудника.

- Кхе! – Джованни открыл глаза, - Не трожь, мое!

- Тебе уже поздно! – загоревший до черноты сицилиец хлопнул ладонью по нагруднику, погрузив средний палец в пробоину. Нагрудник на вид и близко не был так хорош, чтобы уверенно держать пулю с двадцати шагов.

- Держи! – Джованни вытащил из чулка нож в ножнах и вложил в руку сицилийцу, - Убей их всех!

Жжет. Джованни схватился за рану и вытащил из дырки в дублете горячую сплющенную свинцовую пулю. Похоже, кираса оказалась лучше ожиданий. Пуля пробила нагрудник и дублет, обожгла грудь и оставила круглый синяк, но даже не сломала ребро.

Уже и рулевой бросил руль и с мечом побежал в гущу событий следом за прочими матросами. Корабль сбился с курса и развернулся боком к волнам. Африканец за барабаном отчаянно колотил ладонями бешеный боевой ритм и орал страшную боевую песню.

- Чтоб вам от старости сдохнуть на этих скамьях! - заорал раненый в руку Бруно. С его стороны гребцы частично прижались к борту, частично спрятались под скамьи. Латная перчатка дала ему возможность совершить несколько ошибок и не остаться без пальцев, но достаточно ловкий враг уколол длинным выпадом чуть ниже локтя. Меч корсиканца со звоном упал на палубу.

Проклятье Бруно, похоже, проняло гребцов, и они сцепились с солдатами врукопашную, хватая их за ноги из-под скамей, сталкивая за борт и просто повисая на руках. Один, по-видимому, недавний пленник, со смуглым лицом и пока еще приличной черной бородой обхватил солдата, прижав его руки к телу и вцепился ему в нос зубами.

Позже Фредерик будет долго ломать голову, как же им удалось победить. Ведь солдат на корабле немногим меньше, чем гребцов, да и часть гребцов струсила, а смелым еще предстояло обрести оружие в бою. К тому же солдат намного лучше гребца умеет сражаться на палубе. Тем более, организованным отрядом на палубе.

Сначала сработал эффект внезапности, когда абордажной группе удалось прорваться к мачте и отбиться от первых солдат, недооценивших противника.

Потом контратаку солдат замедлили первые свободолюбивые гребцы, взявшиеся за оружие.

Но бой выиграли те, кто не вступил в него сразу. Те, кто прятался под скамьями или жался к бортам.

Конечно, солдат с мечом легко порубит гребца, будь тот с оружием или без. Да он десять гребцов порубит. Только при условии, что ни один из десяти, а даже и один из одного не подберется вплотную и не переведет поединок в борьбу.

Стоит гребцу схватить солдата – и солдату конец. Солдат не тренируется драться без оружия, а гребец, попав в специфическое, но мужское и иерархическое общество, борется за уважение руками и ногами, не имея даже гнутого ножика. Да и в силе он превосходит солдата достаточно, чтобы компенсировать отставание в ловкости и скорости.