Сунул Грека руку в реку

     Самым важным в таком ракурсе, кто будет финансировать науку? Сейчас она получает деньги из общего централизованного бюджета Союза. Если его не будет, кто решится вкладывать деньги в дело, которое прибыль принесёт через много лет, либо вообще не принесёт? Ясно, что прикладники и естественники смогут найти себе место в любой системе, а что делать гуманитариям? Ни одна из республик свою науку не сможет содержать и оставит лишь в виде неких декоративных институтов для торговли научными титулами. Разве только Россия, Украина и, возможно, Белоруссия. В остальных и сейчас вся наука – курам на смех. В этих обломках будут поначалу экономить на всём, ради личного обогащения новых властей. В первую очередь это будут наука, культура, образование и прочие атрибуты развитого государства. Потом настанет очередь ВПК, армии, органов правопорядка. У России, конечно, есть что продавать и это поможет что-то сохранить. Хотя дорвавшееся до бюджета ворьё, будет красть всё, в том числе и кредиты. Поэтому лучше такой поворот событий встретить где-нибудь подальше. Действительно, на СССР ведь свет клином не сошелся! Наверняка, ресурсы страны будут интересовать ведущих мировых игроков. Все эти эксоны, шевроны, шеллы и прочие дебирсы[50] слетятся как мухи на мёд, чтобы скупить и использовать, или убрать с рынка конкурента. Вот тут им всем и понадобятся эксперты по советской экономике. В этой мутной водичке можно было бы столько рыбы наловить, что хватит потомкам до седьмого колена. А какие интересные задачи можно было бы сформулировать! Например: как обеспечить максимальную прибыль предприятия в социально враждебных условиях? Или - как наладить межотраслевые связи при разрушающейся инженерной инфраструктуре? Или еще – как использовать криминальные сообщества для достижения максимальной эффективности перекачки финансов из страны? Вот тут уже открываются радужные перспективы для нас – учёных-экономистов. Очень даже неплохие перспективы! Кто кроме нас умеет ориентироваться в сложных цепочках взаимосвязей советский промпредприятий?

     Волна вдохновения накрыла Абела Гезевича с головой. Он совсем перестал обращать внимание на фигурки, мечущиеся на экране телевизора. Его не отвлекал ни запах хинкали с кухни, ни рок из комнаты дочери. Социально-экономическое цунами грозило поглотить академика окончательно и бесповоротно.

     Он уже воочию ощутил себя владельцем «заводов, газет, пароходов», тут же стёр эту картинку с внутреннего экрана и нарисовал еще более привлекательную. Это он Абел Аганбегян дёргает за ниточки всех этих «мистеров-твистеров», расставляет их по известным лишь ему клеткам мировой экономической доски и двигает по нужным направлениям.

     Аганбегян так разволновался, что отправился на кухню и налил себе еще 50 граммов коньяка. Опрокинул в себя. Постоял чуток. Вдумчиво закусил хинкали. Через несколько минут приятное тепло распространилось по телу и возбуждение сменилось лёгкой усталостью, как после решения трудной и интересной задачи. Однако для этого надо что-то делать. Что?

     Во-первых, найти этого «нострадамуса» и поговорить с ним. Узнать откуда ноги растут, и после этого уже как-то планировать свои действия. Ведь, если процесс не организовать и не возглавить, то стихийно он может привести к самым печальным последствиям. Кстати, западных потенциальных друзей можно будет немножко и попугать перспективами попадания ОМП[51]

в руки неуправляемых субъектов. С этого и начнём.

     - Катерина! – крикнул громко, чтобы было слышно через музыкальный шум, - подойти, пожалуйста, на два слова.

     - Ну, пап, ну, сам подойди, я легла уже, одеваться не охота – раздаётся голос младшей Аганбегян.

     - Слушай, Катя, передай, пожалуйста, тому твоему товарищу, что я бы с ним очень, даже очень-очень хотел поговорить. Наш с ним разговор останется только между нами, так ему и передай. Да, и скажи, что это важно. Хорошо?

     - Я этого парня не знаю почти, он в параллельном классе учится, но мне не трудно, скажу, тем более, если это так важно.

     …

     Вань, слушай, - Катя Аганбегян подошла к Ваньке Груздеву, чем вызвала немалое удивление у его одноклассников, - папа мой очень хочет с тобой поговорить.

     Ванька, от удивления даже открыл рот. Он был парнем шустрым, но с мажорами старался дела не иметь. Эта носатая армянка его тоже не интересовала, ему нравился совсем другой тип девочек. После пяти секунд паузы, Ваня все-таки рот открыл:

     - Ага, хочет меня в кутузку упечь? Ты ему донесла, да? Доносчица, да?