Владимир Довгань, Брайан Димлер

SUPER JUMP. Бесконечная энергия успеха

Vladimir Dovgan

Владимир Довгань

Brian Dimler

Брайан Димлер

SUPER JUMP

Super Jump — это энергия успеха на каждый день.

Super Jump

— это сильнейший генератор позитивной энергии на всю жизнь.

ПОСВЯЩЕНИЕ

Книга посвящается первым в мире Интеллект-тренерам — бесстрашным героям, энтузиастам, не побоявшимся спасти человечество от самоуничтожения.

КОРОТКО, О ЧЕМ КНИГА

Эта книга о том, как обычный человек может включить внутри себя сильнейший генератор позитивной энергии и при помощи доброй светлой энергии подарить себе новую счастливую жизнь.

СЧАСТЬЕ

Человек сам является генератором счастья. Наша задача не искать, не добиваться счастья, а генерировать его каждый день и щедро наполнять им себя, свой дом, весь мир. Как это сделать? Бери ключ зажигания - Super Jump и запускай генератор счастья.

Глава 1. Моя история Золушки

Я родился в бедной рабочей семье в маленьком таежном поселке Ерофей Павлович. Это маленькая железнодорожная станция, весь смысл существования которой сводился к тому, что паровозы нужно заправить водой и углем. В нашем посёлке жили около 2000 человек, точнее, не жили, а выживали.

Моё появление на свет сопровождалось первым испытанием: при родах вокруг моей шеи запуталась пуповина — когда я появился из утробы мамы, я не дышал. Практически я родился мертвым. Пока акушерка пыталась меня оживить, шлепала по заднице, опускала в холодную ледяную воду, наверное, Бог принимал решение, стоит ли появляться на свет этому раздолбаю или нет. Но, слава Богу, я ожил. Наверное, для этого была какая-то важная причина.

К моему глубокому сожалению, родился я очень болезненным ребенком. У меня была врожденная дислексия — это такое заболевание, при котором человек не может запомнить элементарные вещи. Например: если сегодня я буду писать текст, то на одной странице я реально сделаю около сотни ошибок, просто мой мозг не запоминает какие-то вещи. Но в наше время уже все знают, что есть такое заболевание, дислексия, и с этим надо просто жить.

В советское время в школах не было психологов. Я каждый день получал двойки, мои школьные годы можно назвать только одним словом — ад. Многие учителя не только ставили мне двойки, но и постоянно внушали, что я недочеловек, идиот, имбецил. Особенно преуспела учительница математики. Огромная, толстая как гусеница женщина, протискиваясь между рядами парт, постоянно, с особым усердием, внушала мне и всему классу: «Довгань, ты идиот, ты позоришь класс, ты позоришь школу! Тебя надо гнать из школы, ты недостоин сидеть в этом классе».

Самое страшное было то, что любящие меня родители, очень хорошие, добрые и простые люди, как и большинство жителей СССР свято верили учителям. Естественно, мой папа не мог знать, что есть такое заболевание — дислексия. Он не понимал, что проблема не в том, что я мало занимаюсь, проблема не в том, что я лентяй, а просто я не могу запомнить элементарную информацию.

Так как мой папа вырос в деревне, единственным известным ему способом воспитания детей было избиение. До того как погибнуть, мой дед, как и многие поколения родителей по всему миру, воспитывал отца только при помощи палки, подзатыльников, ремня. Эта садистская, ужасная традиция перешла и к моему отцу. После окончания занятий в школе я, униженный, многократно оскорбленный за день мальчишка, с опущенной головой и поникшими плечами с неохотой шел домой. Внутренне содрогаясь, я ждал момента, когда отец придет с работы и посмотрит мой дневник, в котором красными чернилами поставлены двойки и единицы. Я знал, что отец в бешенстве схватит ремень и будет меня избивать так, что весь девятиэтажный подъезд будет слышать мои крики. И так каждый день: приходишь в школу — унижения и оскорбления, приходишь домой — побои.

Я рос затравленным волчонком, всё моё детство прошло между молотом и наковальней: с одной стороны — боль, душевные шрамы, которыми каждый день меня награждала школа, с другой стороны — оскорбления и избиение дома. Если бы учителя и мои родители знали, что есть такая болезнь — дислексия, что проблемы с оценками вызваны не тем, что я хронический лентяй, а лишь тем, что я действительно не могу запомнить, наверное, мое детство прошло бы совершенно по-другому.