Супергерой для Золушки

— Ну… — Гринев пожал плечами, раздумывая. — Наложим гипс, будешь носить калошу… Придется тебе меня слушаться…

— Ага. Конечно, — произнесла недоверчиво, пытаясь считать по глазам, шутит ли он. — Калошу? Гипс?

— Ладно, — рассмеялся он, придерживая меня под локоть, — всего лишь тугую повязку, чтобы немного зафиксировать ногу. Придется тебе походить в тапочках некоторое время. Поехали в травмпункт.

— Вот, блин. — Дотянулась и подхватила со стула сумочку. — А ты меня потом отвезешь к судмеду?

— Буду хоть целый день катать по городу. Куда скажешь.

— Ау-а-ау-а-а-а-у!!! — Застонала, пытаясь встать на поврежденную ногу. Ошибка номер два.

— Пойдем, — довольно улыбнулся, протягивая руки. — Тебя покатает большая черепаха.

— Я сама могу. — Заявила, гордо задрав подбородок. — Чтобы весь отдел пялился, как ты меня на руках тащишь?

— У тебя ж производственная травма. — Подошел ближе. — Что тут такого?

— Нет.

В задумчивости почесал шею:

— Сама тянешь. А где-то преступник разгуливает…

— Вот гад. — Запрыгала на здоровой ноге к двери.

— Упрямица! — Донеслось из-за спины как раз перед тем, как его сильные руки подхватили меня и с необычайной легкостью закинули на плечо. — Не хочешь по-хорошему, будет так.

— Эй! — Задергалась я, невольно разглядывая его крепкую задницу. — Отпусти! Я согласна, согласна, только бери нормально, что ж ты меня, как мешок картошки-то поволок?! — И услышав, что он открыл дверь, перешла на шепот: — Не смей меня тащить через весь отдел в таком виде!

Но Артем не двигался с места. Молчал почему-то.

— Эй, Грин, — прошептала, болтая ногами и думая только о том, сильно ли задралась моя юбка. — Ты что встал?

— Помочь? — Донесся до моих ушей тяжелый выдох Лунева откуда-то из коридора.

— Сами справимся, — усмехнулся Артем, перекидывая меня обратно через плечо, словно куклу, устраивая удобнее на вытянутых руках и крепко прижимая к своей груди. — У Варвары Николаевны производственная травма, растяжение лодыжки.

— Привет, — выдавила, сдувая с лица упавшую прядь и густо краснея.

— Я помогу. — Смерив нас недоверчивым взглядом, сказал Егор.

— Тогда подбери ее туфли и закрой кабинет, — улыбнулся Гринев и посмотрел на меня, — дай-ка ему ключи, капитан.

* * *

Кучерявые, досиня черноволосые, с хорошо заметными полосками темных усиков над верхней губой, сверкающие раскосыми глазами под густыми бровями и в ярких одеждах: золотистых, огненно-красных, украшенных цветами и желтыми всполохами, будто язычками костра. В теплых платках на плечах и головах. И это в такую-то жару.

Цыганки.

Они тарахтели наперебой и чирикали, словно стая воробьев, окружая Грина плотным кольцом на площади у станции.

— Сейчас оберут до ниточки. — Произнесла, открывая окно и пытаясь прислушиваться. — К вам ведь недавно одного привозили, который им под гипнозом все деньги отдал и даже обручальное кольцо? Помнишь, Руслан?

Обернулась. Парень лежал, свернувшись комочком, на заднем сидении гриневской «мазды» и спал с открытым ртом. Усмехнулась. Бедный. Кто ж выдержит несколько суток дежурства подряд? Постоянные совещания, координация действий, разработки, усиленный поиск решений и зацепок, патрулирование. Мы с Артемом только приехали, а они-то с Олегом всю ночь были на ногах.

Вновь посмотрела в окно. Гринев хохотал, размахивая руками и отчаянно жестикулируя. Вот же ненормальный. Зачем он их, вообще, к себе подпустил? Это еще, наверное, опаснее, чем лезть в лапы к потенциальному маньяку. Оставят его, бедного, без трусов, а я виновата буду. Вон, какой придурковатый вид на себя напустил, явно заболтали. Сейчас начнет наличность из кошелька выворачивать.

А, вообще, забавный он. И с ним весело… Если бы не серьезность дела, над которым работаем, хохотали бы мы, наверное, без умолку.

— Привет, — Егор, вдруг открывший водительскую дверь и севший внутрь, заставил меня подскочить на месте.

— Привет, — улыбнулась, принимая из его рук стаканчик с кофе и что-то завернутое в бумагу. — Что это?

— Заезжал к маме, она испекла пирог. — Он прищурился от солнца. — Передала тебе с наилучшими пожеланиями.

— Ух ты… — Втянула носом чудесный аромат мяса, картофеля и лука. — Спасибо… — Заметила, что зеленые глаза Лунева смущенно скользнули по моему лицу и тут же, словно пожелав спрятаться, уставились куда-то сквозь лобовое стекло. — А ты какими судьбами здесь?

Он нахмурился.

— Так мой душегуб никак не желает общаться. От допроса к допросу мариную его, мариную, а ему хоть бы хрен. Вот настраиваюсь на последний рывок. Знаешь ведь, что они больше всего не любят? Что их слава достанется кому-то другому. Попробую намекнуть ему на это, может, сработает. — Покачал головой, разглядывая табор в двадцати метрах от нас. — Он им гадает. Он, мать вашу, гадает цыганам!

— Кто?

— Твой верный рыцарь. Смотри.