Супергерой для Золушки

Тяжело вздохнула и приложила ладонь ко лбу. Мне казалось, что я сама уже горю. Ноги подкашивались, руки ослабли.

— Что вы с ним сделали потом?

— Позвала отца. Он осмотрел его, погрузил в свой пикап и отвез в районную больницу. — Елизавета краем фартука промокнула опухшее от слез лицо. — Папа работал там, заведовал отделением…

Как же трудно было сквозь рыдания вытаскивать из нее правду! Буквально по крупицам, по слову в минуту. Ждать, когда она продышится и продолжит. Меня это убивало, разрывало на части.

— Отец был зол на меня. Непутевая дочка. Нагуляла, принесла в подоле. — Сжавшись в комочек, женщина продолжила тихо обливаться слезами. — А он… мой Петя… он выжил… Это, знаете, было как знак свыше. И ребеночек мой держался крепко. Все ходила в больницу, ухаживала за спасенным, раны обрабатывала. — Она еще раз вытерла покрасневшее лицо фартуком. — А потом открыл глаза, смотрит так… беспомощно… и молчит… Совсем не понимал, кто он и где находится.

— И вы решили, что можете распоряжаться его судьбой?! Жизнью живого человека?!

— Простите меня… — Елизавета склонила голову. — У моего отца обнаружили рак, к тому моменту мы уже знали, что ему жить оставалось не больше месяца. И я знала, что останусь одна с ребенком. Мне было так страшно… А Петя… это точно судьба…

— Судьба? — Я чуть не захлебнулась в возмущении. — Его же искали, мы его ждали. Его, черт возьми, похоронили! О чем вы думали только?!

Она сглотнула.

— О себе. — Облизнула распухшие губы. — Отец говорил, что я сумасшедшая, ругал последними словами. Но… вы не поверите… мне впервые удалось полюбить всем сердцем. Как только увидела моего Петю, сразу подумала, что он — мое спасение. Упала на колени перед отцом. — Женщина виновато посмотрела на меня. — Плакала, умоляла пощадить меня. Ведь он все равно умрет, а я останусь совсем одна, в нищете. Папа долго не соглашался, но, когда Петя услышал, что он мой жених, и мы ждем ребенка, страшно обрадовался… И отцу уже некуда было деваться… Помог мне, сделал ему документы, сказал, что прежние сгорели… И… — Она закусила губу. — Простите меня, пожалуйста! Богом молю, простите! Я буду гореть в аду за то, что совершила, знаю, но мой сын… Он ведь не заслужил такого! Если Петя узнает, бросит нас… Так и знала, что нельзя было соглашаться на это интервью…

— Вы… — Мне не хватало слов. — Вы…

Попятилась назад, хватаясь за голову. Артем подошел и крепко обнял меня. Его сердце билось в груди быстрее обычного.

— Дайте мне время. — Елизавета подалась вперед, и на секунду мне показалось, что она готова упасть на колени и передо мной. — Дайте мне время его подготовить, пожалуйста! Прошу вас! Это бесчеловечно… вот так вывалить на него все сразу…

Обернулась, вырвавшись из объятий Артема, и посмотрела на нее:

— Это вы мне будете говорить о человечности?! Вы отняли у меня моего отца! Совершили преступление! Да я вас посажу. Вы хоть это понимаете?! Почему вы не подумали о его чувствах тогда? Двенадцать лет назад? Вы же заставили его жить чужой, придуманной жизнью, воспитывать чужого ребенка! — Сжала кулаки, делая шаг ей навстречу, но сильные руки Артема обхватили меня сзади за талию. — Да у меня жизнь пошла под откос только из-за вас! Вы лишили меня всего…

Обмякла в его руках, задыхаясь в нахлынувших эмоциях.

— Варя… — Артем снова прижал меня к себе, погладил по спине. — Варя, все хорошо…

— Ничего уже не будет хорошо. — Вырвалась из его объятий, чтобы посмотреть на Елизавету, раздавленную произошедшим, выглядевшую сейчас откровенно жалко и потеряно. — Благодаря вам ничего и никогда уже не будет хорошо! Вы отняли у него жизнь. И если думаете, что я ничего не расскажу, то глубоко ошибаетесь. Теперь он имеет право знать. И вряд ли захочет остаться с вами, когда узнает…

Мой монолог был прерван звуком ключа, повернувшегося в замочной скважине. По испуганным глазам женщины сразу поняла, кто пришел. Обернулась и увидела на пороге своего отца с буханкой горячего свежего хлеба и пакетом спелых персиков в руках. Он обвел взглядом присутствующих, а затем посмотрел на меня.

Глава 25

Со стен посыпалась плитка, вдребезги разбились зеркала, окна раскрылись настежь, впуская в дом много света и соленого ветра. Но это заметила только я. Внутри меня будто произошел настоящий ураган. Папа смотрел на меня, не отрываясь, и мне казалось, что я расту, надуваюсь, увеличиваюсь в размерах. Становлюсь легче перышка и вот-вот взлечу.

Мое сердце словно остановилось. На его поверхности в ожидании застыли маленькие капельки крови. Они дрожали в такт со всем телом. На ресницах колыхнулись и замерли невыплаканные до конца слезы.

Вот он. Тот самый момент.

Когда боль, сочившаяся из тебя, наконец, получила выход. Когда можно все забыть, будто страшный сон. Когда в душе начали распускаться цветы. Когда только протяни руку и дотронься…

— Добрый день, а вы кто? — Тихо сказал он. Спокойно и как-то бесчувственно. — Что-то случилось?