Супермены в белых халатах, или Лучшие медицинские байки

– А зачем есть? Пить – пью, иначе во рту сухо.

– А куришь?

– Да.

– А зачем? Легких-то нет.

– Привычка, доктор. И запах мне нравится.

– И что же мне с тобой делать, Жанна?

– А давайте вы меня в больницу положите, – слегка оживившись.

– А смысл? Человечеству и так с твоей легкой руки и атрофировавшейся гинекологии скорый кирдык светит. Чем тебе наша больница поможет?

– Там компания хорошая. Они меня понимают и жалеют. А еще в прошлый раз у меня тоже все внутри отсыхало и выкрашивалось – ну, помните, когда из-за меня Индокитай чуть не утонул, – так вот, мне тогда лечение помогло, все обратно как-то выросло.

– И Индокитай как-то выплыл…

– Вот я и думаю: может, и на этот раз пронесет?

Такую робкую надежду обязательно надо поощрять. Доктор пишет направление. В приемный покой вызывают заведующую женским отделением – принимать вновь поступившую. У человечества появился шанс.

Проверяющий

Как учили нас классики партийной пропаганды, со временем коммунистическое мировоззрение обуяет широкие массы людей, и принцип «от каждого по способностям, каждому по потребностям» можно будет применять, не опасаясь того, что потребности могут оказаться непотребно чрезмерными. До этого светлого момента в отдельно взявшейся социалистической стране должны рулить учет и контроль, а то вдруг кому-то не по труду захорошеет. Социализм сгинул, уступив место недоразвитому капитализму с феодальными замашками, а привычка проверять и контролировать осталась. Привычки, особенно дурные, они очень стойкие. Есть у нас на учете пациент. Обострения у Виктора (назовем его так) обычно бывают ранней весной. Маниакально-параноидный синдром, возникающий с завидным постоянством. В его исполнении обычно это выглядит так: рано-рано утром чуть ли не пинком открывается дверь какого-нибудь (предугадать трудно) отделения милиции, и на пороге появляется наш герой. Бодрый до омерзения, подтянутый и энергичный, он по-хозяйски окидывает взором помещение и укоризненно заявляет:

– Спим на боевом посту, товарищ как-вас-там? Ай-ай, нехорошо! А я, собственно, к вам тут с проверочкой, давно было пора, да все дела, дела… С этими словами он трясет под носом у сонного дежурного каким-то документом. Документ требует отдельного описания. Если бы милиционеру удалось сразу и в подробностях его рассмотреть, то выяснилось бы, что это обычный паспорт. Но! В него вклеен аккуратно вырезанный оттиск гербовой печати. Как-то, еще во времена правления Бориса Николаевича, Виктор написал президенту гневное письмо: дескать, смотри, до чего довел страну, как, мол, тебе не совестно! А в Администрации Президента кто-то возьми да напиши вежливо-нейтральный ответ ни о чем. Проникся наш пациент: как же, ответили, значит – право имею! Тут-то фабула бреда и сложилась окончательно. Мол, не хватает у президента времени ментовской произвол отслеживать и пресекать, посему и облекают его, Виктора, властью и чрезвычайным доверием. И наш пациент вырезал из письма гербовую печать, наклеил ее в паспорт и отправился творить добро направо и налево.

– Так, голубчик, распорядись-ка, чтобы машину сей же момент подали, поедем полюбуемся на ваши посты!

Вы не представляете, до чего убедительным может быть маниакальный больной. Иногда дело доходило даже до посадки в машину. Потом все же срабатывало профессиональное чутье, более тщательно проверялись документы… Стоит ли говорить, что в приемный покой сердитые милиционеры обычно доставляют Виктора слегка помятым? Думаете, это его чему-нибудь учит? Только тому, что он не «проверяет» дважды одно и то же отделение. А служивые до сих пор ведутся.

Ботва

Каких только высот полета фантазии и глубин дремучего подсознания не достигает порой человек в погоне за чувственными наслаждениями! Изобретательность и изощренность подобных товарищей способна повергнуть в ступор даже бывалых медиков. Иногда – даже патологоанатомов. Впрочем, этот случай даже в чем-то прозаичен.

Историю мне поведали в спецбригаде. Был у них вызов – один наш больной затолкал себе в зад морковку, а она возьми и там останься, коварно выскользнув из шаловливых ручонок и скрывшись за плотно сомкнувшимся сфинктером. Повезли эту жертву страсти к корнеплодам в хирургию, а там вышла заминка: дело было ночью, и никто ректострадальца на пороге с красной ковровой дорожкой не ждал. Велели обождать. Больной мечется, стонет, а санитар дремлет вполглаза. Больной пытается привлечь к себе внимание, дескать, сейчас умру, не испытав любви. Санитар берет его за шиворот и ласково предлагает:

– Слушай, поехали обратно, что-то долго они копаются.

– А как же я… то есть у меня… то есть во мне?..

– Да ты не суетись. Положим в отделение, подождем, пока ботва вырастет, и выдернем!

Шекспир рыдает