Супернавигаторы. О чудесах навигации в животном мире

Научение, согласно этой школе [бихевиористов], состоит в упрочении одних связей и в ослаблении других. В соответствии со схемой «стимул – реакция» крыса в процессе обучения в лабиринте беспомощно отвечает на ряд внешних стимулов: свет, звук, запах, прикосновение и т. п., – оставляющих следы в ее органах чувств, плюс ряд внутренних стимулов, приходящих от висцеральной системы и от скелетных мускулов. Эти внешние и внутренние стимулы вызывают реакции – ходьбу, бег, повороты, возвращения, принюхивания и т. п. Согласно этой точке зрения, центральную нервную систему крысы можно сравнить с работой телефонной станции[454][455]

.

Однако Толмен считал такое механистическое описание безнадежно неполным. Самое важное наблюдение, которое он сделал, заключалось в том, что крысы умеют находить и использовать короткие пути к цели, до которой их до этого обучали добираться только по более длинным, непрямым маршрутам. А когда на заученном маршруте обнаруживается препятствие, им удается находить обходные пути. Как такое может быть? Толмену казалось, что крысы не слепо следуют по фиксированному маршруту, определенному в точном соответствии с моделью С-Р, а каким-то образом определяют положение цели в пространстве

. Другими словами, казалось, что они используют какого-то рода навигацию, где точкой отсчета служат внешние объекты.

Дальнейшие эксперименты, поставленные Толменом и другими, привели его к выводу, что крысы по собственной инициативе исследуют ту среду, в которой они находятся, и приобретают при этом «когнитивные карты», на которых каким-то образом отмечены все важные для них места и объекты. Это утверждение, разумеется, привело в ярость ортодоксальных бихевиористов, которые попытались – с изобретательностью, достойной средневековых богословов, – объяснить полученные им результаты в рамках теории С-Р.

Толмен не первым из известных ученых высказал предположение, что отличные от человека животные могут использовать карты. В 1920-х годах ведущий немецкий психолог Вольфганг Кёлер[456]

опубликовал весьма загадочные результаты наблюдений, сделанных им во время Первой мировой войны, когда он жил вместе со своей собакой на Канарских островах[457].

Когда Кёлер бросал в окно кусок мяса, а потом закрывал окно, собака оставалась у окна, с тоской глядя на мясо и скребя лапой по стеклу. Такое поведение не кажется слишком разумным, но если Кёлер к тому же закрывал и ставни, что не позволяло собаке увидеть еду, собака выбегала в дверь и бежала вокруг дома на поиски мяса.

Казалось, что, когда закрытые ставни скрывали от собаки вид пищи, подавлявший все другие сигналы, собака задумывалась, и ей удавалось вспомнить подробности расположения дома и сада. При помощи этой информации она могла найти обходной путь к своей цели – путь, следование по которому никогда раньше не приносило ей вознаграждения. Это наблюдение никак нельзя было объяснить в терминах С-Р. Создавалось впечатление, что собака использует своего рода мысленную карту.

Термин «когнитивная карта» – удобное условное название, но применять его следует с осторожностью. Разумеется, в головах крыс и собак нет карт в буквальном смысле этого слова – как нет их и в наших. Несомненно, никакие карты не закладываются в них с рождения, а когда животные хотят понять, где они находятся, им не приходится, так сказать, останавливаться и разворачивать карту. Толмен выражался метафорически: он имел в виду, что мозг крысы способен сохранять географическую информацию, представленную в виде некого кода. Ему вполне могла прийти в голову аналогия с недавно изобретенным в то время цифровым компьютером.

«Когнитивную карту» точнее всего считать не объектом, а процессом. Этот процесс возникает из совместной деятельности физически реальных органов чувств крысы и ее центральной нервной системы. То, что такой процесс вообще происходит, можно заключить по поведению животного, причем сделать такое заключение хоть сколько-нибудь уверенно очень трудно.