Супернавигаторы. О чудесах навигации в животном мире

Участник экспедиции на Эверест 1953 года, альпинист Джордж Лоу, бывший также специалистом по орнитологии, утверждал, что, сидя высоко на склоне этой горы, видел горных гусей[134], пролетавших над вершиной. А позднее натуралист Лоуренс Суон описал, как слышал пролетавших над ним горных гусей, стоя холодной, тихой ночью на леднике Барун под гималайским пиком Макалу (высота 8485 м): «Приближавшийся с юга далекий гул стал отчетливее. А потом я услышал крики горных гусей, доносившиеся как будто со звезд у меня над головой»

[135].

В отличие от людей-альпинистов, которым перед попыткой восхождения на большие высоты требуется акклиматизация, горные гуси, по-видимому, могут приспосабливаться к чрезвычайно разреженной атмосфере путем резкого увеличения частоты своего сердцебиения[136]

, хотя обычно они все же не перелетают через вершины, а следуют вдоль долин, пересекающих Гималаи. В то время, когда предки нынешних гусей начали совершать свои сезонные путешествия, великой горной цепи еще не существовало. Предполагается, что, когда земля начала подниматься – около двадцати миллионов лет назад, – сменявшие друг друга поколения гусей постепенно приспособились ко все более трудным задачам, которые вставали перед ними.

9

Как птицы находят истинный север

Мимо моего окна стремительно пролетают черные стрижи[137], преследующие свою добычу – насекомых, и кажется, что в их пронзительных криках звучит яростный восторг. Меня радует их появление – это первое доказательство того, что наконец наступило лето. Эти замечательно быстрые и ловкие летуны редко садятся – за исключением тех случаев, когда они строят свои земляные гнезда и выкармливают птенцов. Мы знаем теперь, что вне периода размножения они могут оставаться в воздухе до десяти месяцев подряд. Если по пути находится достаточно пищи и воды, перелет из Африки на север Европы не представляет для них никаких трудностей, хотя спят ли они на лету – как это, по-видимому, делают некоторые птицы семейства фрегатов, – мы так пока и не знаем[138].

Сезонные появления и исчезновения птиц озадачивали древних, и они придумывали в высшей степени странные объяснения тому, что наблюдали. Аристотель (384–322 до н. э.) считал, что горихвостки, которых он видит летом, – это те же самые птицы, что и зарянки, появляющиеся зимой, но видоизмененные: они никуда не улетают, а просто меняют окраску[139]

. На самом деле, как мы выяснили с тех пор, разные виды мигрируют в противоположных направлениях – и меняются местами друг с другом.

В 1555 году в книге шведского архиепископа Олауса (Олафа) Магнуса[140] была опубликована гравюра, на которой был изображен человек, вытаскивающий из озера сеть, полную ласточек. Магнус утверждал, что именно там ласточки проводят зимние месяцы и что птицы, пойманные таким образом, могут ожить под действием тепла, хотя живут после этого недолго[141]. А в 1703 году англичанин Чарлз Мортон написал памфлет, в котором уверял, по-видимому вполне серьезно, что аисты проводят зимние месяцы на Луне[142].

Преподобного Гилберта Уайта (1720–1793), священника, жившего в маленькой английской деревне Селборн, явление сезонной миграции тоже озадачивало, но он не сомневался в его реальности. В 1771 году в письме скептически настроенному корреспонденту, который «не был пылким сторонником миграции», он настаивал, что даже если некоторые из ласточек проводят зимние месяцы в спячке, тем не менее: