Суровые времена. Тьма

Сари кивнула. Она все еще не решалась заговорить.

О Боже, как же она прекрасна.

— Они знали это, хотя находились на другом конце света, дитя. Что пугает меня. Времена нынче страшные, и страшные люди ходят; среди нас. Некоторых из них мы не в силах распознать. Костяные Воины кажутся не страшнее прочих, но все же…

— Послание, дядюшка.

Сари назвала его так в знак почтения. Он не состоял с нею в родстве.

— Да… извини. Просто, когда я слишком много времени провожу в размышлениях, меня одолевает страх.

Сари взяла мое письмо и принялась разглядывать его, не особо порываясь заглянуть внутрь. Так или иначе, она была счастлива тем, что братство, к которому принадлежал ее муж, помнило и заботилось о ней.

— Кто привез письмо?

— Он не назвал имени. Очень молодой таглиосец. Из низшей касты.

— Паренек со шрамом? Таким, что его левое веко опускается, и, когда смотришь на него с той стороны, кажется, будто он дремлет?

— Точно. Ты его знаешь?

— Я его помню.

Она вновь повертела в руках письмо.

— Открой его, дитя.

— Мне страшно.

— Страх убивает сознание.

Ни хрена себе! Неожиданно он затянул ту же песню, что и дядюшка Дой, когда учил меня биться на мечах. Неужто старина Тран тоже принадлежит к касте тайных жрецов?

Сари вскрыла послание и уставилась на бумагу, исписанную крупными, отчетливыми буквами. Затем она обратилась к Трапу:

— Дядюшка, прочти мне его. Пожалуйста.

Тран засунул мизинец в левое ухо и поковырялся среди пучков волос. В ухе у старикана волос было, пожалуй, побольше, чем на макушке. Держа письмо другой рукой, он пробежал его глазами и задумался, переваривая прочитанное. Затем он поднял глаза на Сари и открыл было рот, но неожиданно стал озираться по сторонам, словно его что-то испугало.

Ему пришло в голову, что мы, возможно, обладаем способностью каким-то образом видеть, что происходит в храме Гангеша. И что происходящее там представляет для нас интерес. Особенно для Солдата Тьмы по имени Мурген.

— Должно быть, это письмо от твоего мужа.

Он поколебался лишь миг и так и не вставил слово «иноплеменного».

— Так оно и есть. Я узнала его руку. О чем там говорится?

— Там говорится, что он не мертв. Что ему солгали, будто ты погибла. Но он знает, где ты и что делаешь, ибо овладел могучими чарами. И он приедет за тобой, как только падет Хозяин Теней.

Старик пересказал содержание весьма близко к тексту.

Сари заплакала.

Мне хотелось обнять ее. Она всегда была сильной. Никакие невзгоды не могли ее сломить. И она никогда не давала воли слезам. Мне совсем не нравилось смотреть, как она плачет. Я подлетел поближе к Трану. Тот вздрогнул и огляделся.

— Это не все. Тут еще написано, что он любит тебя. И просит прощения за то, что не смог предотвратить случившееся.

Сари уняла слезы и кивнула.

— Я знаю, что он любит меня. Вопрос в том, почему меня возненавидели боги? Я не сделала им ничего дурного.

— Боги мыслят иначе, не так, как мы. Они строят планы, в которых целая жизнь всего лишь искорка, крохотная вспышка в долю секунды. Их не интересуют наши желания, и они не оставляют нам выбора. Они используют нас так же, как мы используем зверей, обитающих в лесах, в полях и на болотах. Мы всего лишь глина в их руках.

— Дядюшка Трап, мне не нужны поучения. Мне нужен мой муж. Я хочу избавиться от старых мошенников… — Сари осеклась и жестом велела Трапу вести себя тихо.

Я выплыл из кельи.

Неподалеку от двери застыл в растерянном недоумении жрец. Должно быть, он услышал что-то, проходя мимо. Оглядев темный коридор, он опустил свою маленькую лампу, подошел поближе к двери и навострил ухо.

Налетев на святошу, я попытался воздействовать на него силой своей ярости. И добился успеха. Жрец обернулся, задрожал и припустил прочь. Оказывается, ежели меня раззадорить, я могу не только, ворон пугать. Вернувшись назад, я услышал, как Сари убеждала Трапа переслать мне ответ. В сущности, ответ я уже получил, но мне было бы приятно держать в руках записку, продиктованную Сари. И носить ее с собой как залог нашей будущей встречи.

Тран согласился, но писал медленно, тщательно подбирая слова. И все время озирался, словно боялся, что келья населена призраками.

— Как себя чувствуешь? Ты ведь на сносях.

— С этим я справляюсь без труда, дядюшка. Да мне и не впервой, я ведь рожала уже дважды.

— На сей раз будет труднее. Твой муж — рослый мужчина.

— Ты тоже считаешь, что мне предстоит родить демона?

Тран слабо улыбнулся.

— Не в том смысле, как другие наши сородичи. Я думаю о пророчестве Хонь Тэй. Твоя бабушка была мудрой женщиной, и ее предсказания всегда сбывались. Хотя, порой, и неожиданным для нас образом.

— Но она ii не заикалась ни о каком чудовище.

— То, что говорила она, и то, что слышали твоя мать и дядюшка Дой, не обязательно одно и то же. Есть вещи, которые люди просто не хотят слышать.