Сущность

– Он почти задел головой дверь… значит, он выше, почти семь футов, и… – она замялась.

– Что?

– Это был китаец…

– Китаец?

– Да. У него были узкие глаза, высокие скулы… такое лицо. И тогда я подумала, что он наверняка китаец.

– Почему не кореец? Не японец?

– Я не знаю, кто он, доктор Шнайдерман. Я говорю лишь то, что вижу.

– Конечно. Конечно. Что еще?

– У него были голубо-зеленые глаза. Он был очень мускулистым, на шее выступали вены, как у атлета…

– Что на нем было надето?

– Ничего.

– Он был голым?

– Абсолютно…

– Он был сексуально возбужден?

– Он… ну, не совсем… что-то между…

– Да. Я понимаю.

– Он… ну, понимаете… был очень большим. Это напугало меня сильнее всего.

– Да. Понимаю.

– Он постоянно повторял: «Ш-ш-ш-ш». Типа того. Шипел. И прижимал палец ко рту. Будто показывал мне секрет.

– То есть себя?

– Да. Именно. Он показывал мне себя.

– Как думаете, почему он так поступил?

– Потому что я его попросила.

Шнайдерман замолчал. Он вслушивался в каждое слово, пытаясь уловить смысл того, что крылось за словами. Иногда он чувствовал, что она, как энергичная личность, срывает маски и берет на себя контроль, а иногда отдаляется, оставляя только свои слова.

– Ну, – сказала женщина, – я не просила. Я как бы крикнула: «Кто ты? Что тебе надо?» Вроде того…

– Понимаю. Так бы поступил каждый.

Последовала длинная пауза. Шнайдерман облизал губы. Было очевидно, что это не все. Но она хотела, чтобы он вытащил это сам.

– И что было потом? – спросил доктор.

– Потом он подошел к моей кровати… и…

– И совершил там половой акт?

– Да. Полный. А потом я… я как бы потеряла сознание. Это было уже слишком. Я растворялась в свете, в свете, которым был он сам, таком зеленом и холодном. Видимо, я отключилась…

– Как вы себя чувствуете?

– Выжженной. И грязной, телом и душой, испорченной…

– Да, Карлотта. Я понимаю. Конечно. Это очень тяжело. Вы не хотите приехать в больницу?

– Нет, я не хочу никого видеть. Мне нужно взять себя в руки…

– Я могу прислать машину. Или сам приехать.

– Нет, я не хочу вас видеть… пока что…

– Но вы придете завтра?

– Завтра?

– Да. Завтра конференция.

– Что?

– Я вам объяснял, что в четверг будет конференция. Мне очень важно получить мнения других врачей. Да и вам тоже.

– Да, хорошо.

– Я отправлю за вами машину. Вам нужно только позвонить в больницу. Иногда мы так делаем.

– Это необязательно. Я буду в порядке.

– Ладно, Карлотта. А теперь послушайте. Это важно. Я вам объяснял, что нападений не будет, если в комнате будет кто-то еще. Вы помните, что было, когда Билли помог вам в гостиной?

– Но…

– Я настоятельно рекомендую спать в комнате с Билли. Принести раскладушку или типа того. Понимаю, что это нарушение привычного ритма. Но вам не стоит бороться с этим в одиночку.

– Я сделаю так, как вы просите, доктор.

– Хорошо. И еще. Мне звонили из школы секретарей. Попросили уточнить, ходите ли вы на приемы. Ваш преподаватель сказал, вы не ходили почти неделю.

– И?

– Я за вами не слежу, Карлотта. Но все же задумался, есть ли причина у пропусков.

– Причина в том, что идти нет смысла.

– О чем вы?

– Я не могу сосредоточиться. Да и что мне сделают, посадят?

– Нет, конечно нет, но…

– Это все теперь так от меня далеко.

– Я бы хотел, чтобы вы ходили на занятия.

– Я очень отстала.

– Там об этом знают. И вы попытаетесь всех нагнать.

– Это бессмысленно.

Ровный, вялый тон, безразличие в голосе Карлотты – все как по учебнику. Профессиональный термин – La belle indifférence. Диссоциация с самой собой. Ее не заботило собственное состояние. Она не сопротивлялась. Шнайдерман попытался пробиться сквозь туман ее безразличия.

– Причина есть: навыки, которым вас обучают на курсах, помогут вам собраться. А также продемонстрируют ваши способности. У вас будет больше возможностей, когда вы закончите обучение.

Карлотта какое-то время молчала. А когда ответила, ее голос звучал приглушенно.

– Если хотите.

– Хорошо, Карлотта. Скоро вы себя за это похвалите. Итак, увидимся завтра. Приходите ко мне в кабинет, и я проведу вас в конференц-зал.

– Ладно. Завтра.

Она повесила трубку. Шнайдерман сел за стол, нацарапал парочку заключительных заметок, вставил их в блокнот и взглянул на часы на стене. В запасе был еще целый час. Он решил сосредоточиться на самой последней галлюцинации. Но сначала взять кофе из автомата в вестибюле.

Ее разум рисовал сильные и недвусмысленные образы. Почему? В чем смысл? Как ее бессознательное создало для нее столь четкое и экзотическое существо? И сколько пройдет времени, прежде чем он узнает ее достаточно хорошо, чтобы хотя бы начать догадываться?

Личность Карлотты – как и любая другая – строилась на ряде слоев, каждый из которых опирался на предыдущий. Но, подобно геологическим слоям, в центре крылось ядро. А ядром личности Карлотты была Пасадена – горнило психологической драмы родителей. Были и верхние слои – отношения с Джерри, с Билли, с Бобом Гарреттом и Франклином, – но все они лежали на фундаменте психики. Который сформировался много лет назад в Пасадене. Ключ хранился там. И сейчас он был скрыт даже от сознания самой Карлотты.