Сущность буддизма

Конечная цель буддизма махаяны состоит не в искоренении эмоций как таковых, но в том, чтобы преобразовать разум как в его познавательном, так и в эмоциональном аспектах. В конце своем этот путь приводит адепта на стадию результата, у которой тоже два аспекта. Да-да, и тут два аспекта! Буддизм, как можно видеть, вообще склонен к исчислениям и классификациям: все предстает либо в паре, либо в триаде, либо одним членом из пяти, ну и так далее. Так вот, на стадии результата определяются два аспекта: умственное состояние будды и физическое состояние будды. Практикуя сострадание, мы приходим к постижению физического аспекта состояния будды. Пестуя же мудрость, мы постигаем умственный или познавательный аспект состояния будды. Об этом уже говорилось, но теперь мне хотелось бы все суммировать.

КТО ТАКОЙ БОДХИСАТТВА?

Того, кто следует по пути махаяны, называют бодхисаттвой. Концепцию бодхисаттвы мы встречаем уже в литературе раннего буддизма. Например, в джатаках, где Будда повествует о своих прежних, еще до пробуждения, рождениях, он упоминает о себе как о бодхисаттве. Это слово принадлежит санскриту. В литературе на пали мы встречаем слово «бодхисатта», а по-тибетски он зовется хангчуп хьи семпа

. Так что авторство идеи бодхисаттвы нельзя отдавать одним только махаяникам. В раннем буддизме слово это обозначает того, кто встал на путь духовного совершенствования и движется к просветлению. То же и в буддизме махаяны: состояние бодхисаттвы не отождествляется с полным просветлением или состоянием будды. Разница в том, что махаяники не считают бодхисаттв какими-то особенными людьми с необычными свойствами и способностями, а утверждают, что стать бодхисаттвой может буквально любой. Именно поэтому понятие бодхисаттвы стало такой важной частью буддизма махаяны.

Главнейшее бодхисаттвы — сострадание. Хотя о сострадании в связи с бодхисаттвой говорится еще в ранних буддийских источниках, буддизм махаяны особенно подчеркивает

этот, с позволения сказать, атрибут. Махаяники считают, что просветление нельзя обрести с помощью одних только собственных усилий, на пути одиночки. Оно достижимо лишь во взаимодействии, в двусторонних отношениях с другими людьми. Поэтому махаяна и подчеркивает значение сострадания.

Если мы корыстны, если в нас берет верх стяжательное умонастроение, чего бы это ни касалось — материальных ли благ, славы ли, любви или чего-то иного, — тогда с точки зрения махаяны мы утрачиваем соприкосновение с людьми, теряем связь с реальным миром. И начинаем жить в мире, который целиком сотворен из наших желаний, чаяний и душевных конфликтов, но совершенно не соответствует миру, который есть на самом деле.

Именно поэтому буддизм махаяны говорит о преодоления двойственности субъекта и объекта, двойственности сознания и материального мира, по мере того, как мы развиваем мудрость, приходит понимание, что как субъект, так и объект, как разум, так и материальный мир имеют одну и ту же природу. Тогда мы перестанем воспринимать мир враждебным и чуждым и увидим, что мы с ним взаимосвязаны. Тут и обретается возможность развить сострадание.

Правильная медитация — одинокое путешествие, в котором человеку приходится бороться с демонами в его собственной душе. Он пытается обрести внутреннее равновесие, понять свои душевные силы и состояния во всем их разнообразии — вот путь к овладению мудростью. Но духовная практика, чтобы стать цельной, должна дополняться сострадательными деяниями, которые немыслимы без межличностных отношений. В буддизме махаяны медитация и деяния идут рука об руку; здесь нельзя быть по-настоящему сострадательным, не обладая мудростью. Только умудренный может быть воистину сострадательным и творить добро в его цельном смысле и виде. Нам не так уж трудно быть сострадательными лишь отчасти. Легко, например, сострадать людям, которых мы любим, или животным, к которым мы привязаны. Но если мы хотим следовать идеалу буддизма махаяны, нам следует стремиться к большему и наше сострадание должно простираться далеко за пределы круга наших близких. А такое возможно только при помощи мудрости.