Суть острова

Возражений ни у кого не оказалось, даже у госпожи Шпильбаум. Она вообще безотказная для работы тетка и, в свои шестьдесят с километром лет, преданностью работе может состязаться с самим Бобом. Какое счастье, что я не такой, как они… Задача госпожи Шпильбаум поддержать рабочий процесс за диспетчерским пультом, покинутым мною по высочайшему приказу, и по мере сил отклонять все попытки связаться с нами троими.

Сели. Босс нагружает нас с Бобом проблемой, важнючей и вонючей. Между прочим, проблема возникла не вчера и особо важною до поры до времени не воспринималась. Начальник вполне разумно решил освежить нашу общую память и повел речь издалека. Дескать, некий Альберт Моршан, заместитель нашего мэра, имел глупость не только воровать непомерно и открыто, но еще и завести себе молодую любовницу.

– Ей двадцать один, жене сорок один, а ему шестьдесят один, гы-гы-ы…

– Парни, не перебивайте меня. Ты идиот, что ли?

– Никак нет.

– Ну так и сотри со своей физиономии свою сальную улыбочку. Вот… с мысли сбил…

Жена, которая была на двадцать лет моложе мужа, но на двадцать лет старше новой пассии своего ветреного государственного мужа, была очень глупа и весьма подозрительна. Ее глупость наша фирма подкрепила своею, гораздо менее простительною: приняла заказ от госпожи Моршан и проследила за внерабочим времяпрепровождением ее супруга, заместителя мэра господина Моршана…

Эдгар Вилан, по прозвищу Гувер, рассказывает нам все это, а я примерно догадываюсь, про себя, конечно же, кто как и зачем принял такое опасное решение – отслеживать чиновника столь высокого ранга… Наверняка руководство, быть может и в лице самого Гувера, решило подстрелить нескольких зайцев одним махом: соскрести приличных деньжат, очень больших, видимо, укрепить свои позиции клиентурой такого уровня, завести, если получится, компру на кого-нибудь из них… Одним словом, супруга мы уличили, деньги получили, руки умыли… Да не тут-то было! Эта идиотка, обманутая госпожа Моршан, не нашла ничего лучшего, как заложить своего муженька по служебной линии, кумовство и взятки, мол, такие-то и там-то… Уж неизвестно, чем она там думала, стуча: быть может, посчитала, что его наругают как следует, что Господин Президент лично надерет ему уши, вернет в лоно семьи и тем закончится? Привыкла, небось, что все берут и обо всех все знают… Но общие слухи – это далеко не письменное заявление, с числом и подписью, зарегистрированное в канцелярии мэра и Господина Президента…

Цап нашего Альберта Моршана – и в «Конторские» подвалы, в гости к генералу Сабборгу, министру внутренних дел. Самого мэра, согласно табели о рангах, в этих обстоятельствах допрашивала бы уже «Служба», департамент разведки и контрразведки под руководством министра, некоего господина Доффера… Но в застенках Конторы не многим слаще. Сам я не бывал ни там, ни там, но ходят такие небеспочвенные слухи…

Госпожа Моршан в шоке, «она же не знала…». Мы, вернее наше начальство, тоже в шоке, но по причине прямо противоположной, ибо мы, вернее наше начальство, при полном сознании и в тягостном предчувствии, когда кто-нибудь из Конторы, либо Службы дотянется своим вниманием до нас, вернее до нашего начальства. Но и до нас.

Штатный состав фирмы вполне даже может пострадать, лишиться работы, огрести нечто вроде «волчьей» трудовой книжки, с которой и в говночисты не возьмут…

– Трудности и последствия мы отлично понимаем, но… какова наша задача? – Это я беру слово и Боб активно трясет головой, показывает, что мой вопрос – это и его вопрос. Боб взопрел не напрасно, ибо я, на данную секунду сложившегося положения вещей, могу лишиться только работы, а Боб – зубов, почек на допросах и свободы, потому что он лично принимал пожелания у госпожи Моршан и организовывал слежку.

– Сделать так, чтобы она не полоскала языком о нашем заказе.

– Убить ее, что ли? Не, я не подпишусь.

«Сова» не занимается откровенным криминалом, это главное отличие наше от гангстеров, но я бы не удивился, если бы в данной бубновой ситуации начальство закрыло глаза на самоуправство кого-нибудь из нас… А потом, в случае чего, немедленно открестилось бы от нас с легким сердцем… Боб отказался, и правильно сделал. А уж я тем более никогда не соглашусь. Как я потом этими же руками детишек своих подхвачу и обниму? В мужской серьезной драке, там, или в бою – это куда ни шло, это со всеми бывает, но ни за деньги, ни из зависти – нет, я не убийца. Однако же, в отличие от Боба, я молчу совершенно нейтрально, поскольку выдался редкий шанс заглянуть поглубже в чужое мурло и грех этим не воспользоваться… Но Гувер наш также не шилом деланный, в ту же секунду скривился, будто червя раскусил, зырк в меня колючим карим глазом…

– Ты что, Боб, совсем уже осел? Я тебя сейчас сам убью вот этим пресс-папье!.. – И убьет ведь: босс здоровенный малый, а пресс-папье из мрамора. – Я сказал: сделать так, чтобы не болтала. Даже вырывать язык при этом вовсе не обязательно. Уговорить, подкупить, запугать, убедить, отвлечь… Что угодно, лишь бы не болтала дальше, ни «конторским», ни подругам. Понятно?