Суть острова

Сидим, обедаем, форточка настежь, но все равно легкий дым обволакивает холостяцкое жилище. Обстановка супермужская: полимерная скатерть, вся в лихих порезах, бифштексы с подгоревшей картошкой по тарелкам, а оливки, маринованный лук и салат из капусты – прямо в откупоренных баночках, цепляй на вилку и жуй. Кетчуп в бутылочках, горчица в тюбиках. Сок, томатный и апельсиновый, тоже прямо в бумажных пакетах на столе стоит. Видела бы Ши нашу суровую неприхотливость… Но она не видит, а нас все устраивает.

Рассказал я им недавнюю историю с компроматом, не называя имен, повеселить решил, так они сразу в стойку: скажи, да скажи название фирмы! Выдал под большим секретом, чего раньше со мной никогда не случалось. Выдал и немедленно об этом пожалел: Яблонский из-за стола и в гостиную, к телефону, чего-то выяснять, вернулся – разочарованный, аж розовый весь: «МегаПолис», оказывается, ЗАО, закрытое акционерное общество…

– Ну и что? – это я удивился, – какая, мол, разница? Такая, – отвечают, – что ЗАО в биржевом листинге не стоят, в открытых торгах не участвует, их бумагами не спекульнуть. А история, что я им под секретом рассказал – называется инсайдерской информацией. Владеющие любыми тайными новостями об эмитентах и их высшем руководстве – имеют повышенные шансы на успешную биржевую игру, поэтому инсайдерская информация – мечта каждого брокера и основание для судебного преследования лиц, попытавшихся ею воспользоваться. Логично. Когда все мы подуспокоились и приступили к чае- кофепитию, мне пришлось устроить им небольшую гражданскую казнь: как же так? – говорю, – не успел я рот захлопнуть, предупредив о совершенной секретности инфы, как вы уже помчались разносить ее, с помощью телефона, по всему свету??? Устыдились отцы, особенно Яблонски, но Яблонски клятвенно уверил, весь в покаянном поту, что он только спросил, никого и ни во что не посвящая, какая форма собственности у данной страховой компании. И не только у нее, а что он еще два названия пристегнул в вопросе, чтобы совсем чисто было…

И все равно, договорились мы отныне, пусть любой бит информации, от меня услышанный, они применяют не раньше, чем посоветуются со мной… Полное согласие. И отлично. А для меня урок прежёсткий: свои, там, не свои – думай, когда язык развязываешь.

Перебрались мы опять в гостиную, окна пооткрывали, но все равно жарко в квартире и накурено.

– Надо бы «кондишен» купить… – это отец соображает.

– Да, надо бы… – это Яблонски ему вторит, и видно, что не по первому разу сей диалог они прогоняют.

Отец включает комнатный вентилятор, немного толку от него, но все-таки…

То, се, опять у них специальные разговоры, которые успели мне наскучить, стало быть, пора откланяться, сославшись на дела… Да тут, на беду моему свободному времени, взялись старики трехминутки шахматные играть… А-а, – думаю, – пришла мне пора с папашей посчитаться! Дождался, пока он насухо сделал Яблонски во всех пяти партиях, и предложил свои услуги, блиц я гоняю особенно неплохо.

Четыре – один. Я проиграл. Ни фига себе. Еще!.. Но господин Яблонский помидорчиком скачет, реванша требует – пришлось уступить… Тут мне Ши звонит: у обоих чад температура и кашель! Я родителю не стал ничего объяснять, что толку в дополнительной суете с бесполезными волнениями, сослался, как и планировал, на неотложные дела и оставил их дальше по доске стучать… Вот черт! Как я не люблю, когда детки наши болеют… Сам бы вместо них… Лето же, чего бы им болеть? Шонна считает, что от сквозняков, но где у нас дома сквозняки? Из окон? Так, а что же, окна закупоренными круглый год держать? Нет, извините, в этом вопросе я своей вины не чувствую… Сам бы вместо них перемогся, если бы в этом деле позволительны были бы замены… Увы. Я не по скрытности не стал ничего отцу говорить, и не оттого, что его Шонна по-прежнему недолюбливает… Просто посчитал нерациональным: помочь – ничем они не в состоянии, а переживаний – до самого неба будет! Плюс обязательные расспросы с советами, а у меня и без того душа горит: скорее, скорее, домой! Там я их обниму, приглажу, утешу… Кашель… Отец постоянно покашливает, от курева своего, а я никогда. И не припомню даже, в каком году в последний раз бюллетенил. В школе – да, болел, из десяти раз – девять липовых, чтобы уроки закосить на законном основании…

– Слушай, капрал… У меня дети с температурой слегли, домой спешу. Давай без квитанции, по-братски, все ведь мы люди? Другое дело. Спасибо… Что? Ясен пень, учту. Говорю, случайно: думал, успею на желтый. Счастливо…

Мои же детишки, Элли с Жаном, не то что я в детстве: заболели – значит, действительно хворают, без хитростей. Им бы и в голову не пришло – школу закашивать: просто бы маму уговорили, хотя Шонну на это подбить – как раз не просто. Но они бы справились с этой задачей, и справлялись, благо таких просьб – на двоих за все годы – в ладонь уместятся. В сто раз чаще на дополнительные внеклассные занятия записываются. Откуда они у меня такие хорошие!?