Суворов

Впрочем, действия эти были довольно неумелы. Потеряв от дизентерии и стужи половину людского состава и почти всех лошадей, Потемкин решился на то, что полгода назад предлагал ему Суворов. Первого декабря он издал приказ; «Истоща все способы к преодолению упорства неприятельского и преклонению его к сдачи осажденной нами крепости, принужденным я себя нахожу употребить, наконец, последние меры. Я решился брать ее приступом и на сих днях произведу оный в действо».

Штурм состоялся 6 декабря и длился всего час с четвертью. Русские войска потеряли три тысячи человек — незначительную часть того, что унесли морозы и болезни. Очаков подвергся страшному разграблению. Потемкин был награжден долгожданным орденом; все ошибки его были забыты, когда закончилась, наконец, «осада Трои», как называл саркастически Румянцев осаду Очакова.

ВТОРАЯ ВОЙНА С ТУРЦИЕЙ

ФОКШАНЫ — РЫМНИК

1789 год начался для России при трудных обстоятельствах. Союзники ее, австрийцы, потерпели ряд жестоких поражений от турок. Швеция решилась-таки об’явить России войну и действовала столь успешно, что Екатерина как-то выразилась:

— В самом деле, Петр Великий поставил столицу слишком близко к шведским берегам.

Обширные захватнические замыслы дворянского правительства оборачивались против него же; приходилось напрягать все силы, чтобы справиться с порожденными войной затруднениями. В городах и селах забирали новых рекрутов, на плечи населения взваливали все новые налоги. Было решено любой ценой сломить турок.

Весной этого года нервничавший от долгого пребывания не у дел Суворов добился назначения в передовой корпус Молдавской армии. Зная о конфликте его с Потемкиным, Екатерина послала Суворова к Румянцеву. Вскоре, однако, Румянцев был, по настоянию Потемкина, удален в отставку, и командование второй армией было вверено Репнину, причем Потемкин получил общее руководство всеми силами.

Суворов, с порученным ему корпусом — 5 пехотных полков, 8 кавалерийских и 30 пушек, — занял выдвинутую позицию при Бырладе, являвшуюся главным пунктом связи с австрийцами. Через некоторое время к нему примчался курьер от командира австрийского корпуса, принца Кобургского: сильная турецкая армия сосредоточивалась в Фокшанах, готовя удар против австрийцев, и Кобург просил подкрепить его.

Суворов вначале не рискнул действовать на свою ответственность; он запросил Репнина, но тот уклончиво ответил, что не препятствует Суворову предпринять операцию, но дает ему на нее шесть дней сроку, требует оставить часть войск в Бырладе для прикрытия и настаивает на предварительной письменной договоренности с принцем Кобургским.

Тогда Суворов донес, что во исполнение общей потемкинской директивы «не терпеть впереди себя неприятельских скопищ» он выступает к Фокшанам. Взяв с собою около половины имевшихся у него войск, он 16 июля выступил из Бырлада.

Марш был исключительно быстрым. За 28 часов прошли пятьдесят верст и присоединились к австрийцам. Кобург немедленно прислал ад’ютанта, приглашая Суворова на личное свидание.

— Генерала Суворова нет, — учтиво ответили ад’ютанту.

Через час пришел другой ад’ютант.

— Генерал Суворов молится богу, — последовал не менее любезный ответ.

Третьему посланцу сообщили, что генерал Суворов спит.

Принц переходил от удивления к негодованию. Но Суворов хорошо знал, что делал. Еще в Бырладе он познакомился с разработанным австрийцами планом операции, типичным продуктом кабинетно-доктринерского мышления. Оспаривать этот план в условиях двоевластия (причем Кобург был старше чином — генералом от кавалерии) было не легко. Суворов предпочел завязать сражение по своему плану и поставить австрийцев перед совершившимся фактом.

В 11 часов вечера он прислал принцу Кобургскому написанную по-французски записку, извещавшую, что русские войска выступают в 2 часа ночи, и предлагавшую Кобургу выступить тогда же по указанному ему маршруту. На обсуждение не оставалось времени; австрийский главнокомандующий подчинился. Впоследствии Суворов так об’яснил свое поведение:

— Нельзя было: он умный, храбрый, да ведь он тактик, а у меня был план не тактический. Мы заспорили бы и он загонял бы меня, дипломатически, тактически, энигматически, а неприятель решил бы спор тем, что разбил бы нас. Вместо того — «ура! С нами бог!» — и спорить было некогда.

В самом деле, план его был не книжный, схематический, а типичный суворовский план, построенный на решительных наступательных действиях, в каждой черточке отражающий энергию и дарование его автора и выполнителя. В глухую ночь союзные войска двинулись непосредственно к Фокшанам. В правой колонне шло 18 тысяч австрийцев, в левой — 7 тысяч русских. На полпути, у речки Путны, встретился передовой отряд турок. После упорного боя он был опрокинут; всю следующую ночь и под огнем противника наводили понтонный мост, и к утру река была форсирована. Начиналась самая трудная часть предприятия.