Суженый-ряженый (СИ)

   -- Так вот, я хотела сказать...

   -- Таня, ты взрослый человек и не должна передо мной отчитываться. Разумеется...

   -- Я знаю! Но в том-то и дело, что все совсем не так, как ты думаешь! -- воскликнула Таня. -- Коль скоро об этом уже упоминалось, начнем с того, что в ближайшее время я вовсе не намерена выходить замуж. Это, во-первых. Во-вторых, до сих пор мне никто не предлагал ни своей руки, ни своего сердца. И

в-третьих, просить мою руку у тебя, папа, также никто пока не собирается. И уж точно не попросит "знойная подробность моей личной жизни". Такие, как он, вообще не женятся.

   -- Всякие женятся, -- невозмутимо обронил Николай Николаевич, подцепив на вилку горку салата.

   -- Возможно. Но точно не на мне. Во всяком случае, не он. Впрочем, я тоже никогда бы не вышла замуж за Глеба Захарова.

   -- Так это был Глеб Захаров? -- Брови Николая Николаевича вновь поползли вверх.

   -- Видишь ли, папочка, -- начала объяснять Таня, -- вчера едва я вышла из Фонтанного дома, как сломала каблук. И тут же угодила в объятия Захарова. Надо сказать, он проявил себя истинным рыцарем и сначала довез меня до дома, а потом донес до квартиры. Даже несмотря на мою статью. Вот и все.

   -- Несмотря на статью? -- переспросил отец и нахмурился. -- Погоди, Стася... нет... не может быть... чтобы статья была... твоей местью? -- Выговорив это столь трудно давшееся ему предположение, Николай Николаевич в полной растерянности воззрился на дочь.

   -- Ну-у, вообще-то можно и так сказать, -- призналась Таня. -- Между прочим, даже сам Захаров согласился с тем, что некоторые основания для мести у меня были.

   Теперь уже поползли вверх не только брови Николая Николаевича, но и глаза его совершенно явственно полезли на лоб.

   -- Станислава! -- воскликнул он потрясенно. -- Вы что, рассорились, и в отместку ты написала эту статью?

   Теперь пришел Танин черед смотреть на отца растерянно: его реакция показалась ей какой-то... не совсем адекватной.

   -- Нет, пап, подожди... -- Она даже лоб наморщила, силясь свести концы с концами. -- Ты, похоже, не так понял. Мы вовсе не ссорились до выхода статьи. Только после. Особенно после того, как познакомились.

   -- Так... -- В устах Николая Николаевича это короткое слово прозвучало очень весомо, пожалуй, даже увесисто. -- Что-то я вообще перестал понимать. За что ты мстила Захарову, если вы не были знакомы? И как вообще такое возможно? Он ведь вроде ездил...

   -- Да не ко мне он ездил! -- в нетерпении воскликнула Таня. -- А злилась я на него из-за его идиотской сигнализации! Нет, правда, какой-то совершенно невероятный квакающий звук. В общем, кошмарная штука.

   -- Мне говорили. -- К Николаю Николаевичу уже вернулось самообладание, и, разливая вино по бокалам, он попросил: -- Не могла бы ты, Стасенька, рассказать все по порядку? Лучше сначала, а не с середины.

   -- Ладно, сначала так сначала, -- проявила покладистость Таня. -- Ты ведь знаешь, папа, что мы совсем погрязли в инвентаризации, и эта статья совершенно вылетела у меня из головы. Екатерина же Анатольевна, которая всегда напоминает заранее, на сей раз, уж не знаю почему, позвонила только накануне. А я в тот день жутко устала и, естественно, ужасно злилась, что придется работать ночью. Так получилось, что к дому мы с Захаровым -- его я, разумеется, узнала сразу, -- подъехали практически одновременно. Мы с ним даже на лифте поднимались вместе. Только он вышел раньше. -- Таня была очень довольна тем, что сдержала дважды данное слово, не сказав при этом ничего, кроме правды. Пусть и не всей. -- А ночью его сигнализация...

   -- Воодушевление, с которым мне ее живописали, говорит само за себя, -- вставил Николай Николаевич. -- Я только не пойму, как с двенадцатого этажа можно понять, на какой машине сработала сигнализация.

   -- Еще как можно. К тому же Захарова я и с двенадцатого этажа рассмотрела. -- Таня не стала вдаваться в подробности о том, как ей это удалось. -- Так вот, со статьей у меня не ладилось, получалось как-то... вяло...

   Николай Николаевич хмыкнул.

   -- Ну, что поделаешь, если именно от злости на меня снизошло вдохновение? -- Таня передернула плечами. -- Наверное, моя муза тоже разозлилась из-за того, что ее разбудили столь беспардонно. Между прочим, узнав во мне свою попутчицу по подъему в лифте, -- собственная формулировка Тане не слишком понравилась, но в общем-то это было правдой, -- Захаров счел, что ему еще повезло. Ведь я могла обвинить его вообще во всех смертных грехах. Естественно, это было уже после того, как мы познакомились и выяснили, что именно я являюсь автором той самой злостной статьи.

   -- Послушай, Стася, а Захаров, случайно, не упоминал...

   -- О твоей шуточке над Линденбаумом? Упоминал. Но это было уже позже, когда в знак признательности я поила его кофе. Между прочим, речь шла о профессоре Головине, читавшем у нас историю архитектуры, а вовсе не о моем отце.

   -- Жаль, -- вздохнул Николай Николаевич, -- знай он всю подоплеку, вот тогда он действительно смог бы оценить мою шутку по достоинству.