Свадьбы — не будет!

— …неужели придется мне?

— Что?!.. — хор восьми голосов прозвучал едва ли не с большим изумлением, чем полчаса назад.

— Если не будет невесты — не будет и свадьбы, — невинно моргая, развел пухлыми ладошками Ахмет. — А поскольку я считаю убийство невест совмещением порчи полезного и приятного, то мое предложение — единственно приемлемое.

— Но… — озадаченный Агафон задумался в поисках слабого места плана. — Но что, если невеста Друстана не захочет за тебя пойти?

— Ты когда-нибудь встречал девушку, готовую променять несметное богатство, толпы слуг, готовых выполнить каждое ее желание, роскошь, какая ей и не снилась — ну и неотразимого, заботливого, щедрого мужа, конечно — на деревню, грязь, навоз и конфету по праздникам? — приподнял брови Ахмет.

— А… если это любовь? — засомневался и Иванушка.

— На месте разберемся, — сурово насупилась его супруга. — Ну что, летим?

— Я никуда не полечу! — очнулась от ступора Эссельте. — Чтобы я! Оказалась! В одной деревне! Под одной крышей! С этой змеей!..

— Тогда ты остаешься здесь. А мы привезем тебе…

— Видеть его не желаю!!!

— …поесть, — не моргнув глазом, договорила Сенька. — Вань, останешься с Селей? Враль из тебя все равно никудышный. Вон там домик конторы шахты виднеется. Хоть и заброшенный, но крыша на месте. Ждите нас там. Масдай, вперед! Детали обговорим по дороге. Киря, рассказывай пока про ваши свадебные обычаи — может, чего сгодится!..

* * *

Двери трактира при постоялом дворе распахнулись, и новых гостей накрыла волна звуков и запахов деревенского пира. Столы, сдвинутые замысловатой буквой неизвестного науке алфавита, ломились от жареного мяса, рыбы, тушеных овощей, хлеба и алкоголя, расставленных среди перевязанных лентами из мешковины пучков крапивы, пырея и осота — символов мужской свободы и независимости от семейной жизни. Перед женихом и по краям каждого стола стояли ушаты, полные манной каши — никто не помнил, зачем, но традиция требовала. За столами в расслабленных позах успевших неплохо выпить расположились мужчины всех возрастов и степеней трезвости. Стучали кружки, выплескивался сидр, выходила из берегов пивная пена, раскатывалось по углам молодецкое ржание, энергичностью своей указывавшее на то, что шутки отпускались в адрес жениха…

Мальчишник был в самом разгаре, приближался момент похода в деревенский зал собраний, где в это время веселились женщины, и поэтому вновь прибывших заметили не сразу, а только когда на плечо виновника торжества опустилась ладонь размером со среднюю тарелку.

— Ну… это… Поздравить тебя надо, да? — изо всех сил изображая веселье[3], пробасил конунг под ухо жениху.

— Что?.. — вздрогнул Друстан и медленно оглянулся, силясь сфокусировать полупьяный взгляд на лице двухметровой горы металла и мышц. Наконец, ему это удалось, и остатки хмеля вылетели из головы — не исключено, что через вытаращенные глаза. — Олаф?!

— И Олаф тоже! — воскликнула царевна Серафима, сияя, точно более радостного события в ее жизни не было и вряд ли теперь когда-нибудь будет.

— Как мы рады тебя видеть! — Агафон, улыбаясь во весь рот, замолотил лекаря по спине.

Если бы не улыбка, можно было бы решить, что ученик Адалета вознамерился сломать старому приятелю хотя бы пару костей.

— Вы?.. Откуда? Вы вернулись? И где?..

— Друстан, кто это? — обернулся, нетрезво хмурясь, сидевший справа молодой человек в неброской, но дорогой одежде.

— Это… его светлость эрл Бриан, — представил сконфуженный жених.

— Сиххё и подземелья! Я знаю, как зовут меня! — побагровел вельможа. — Я тебя спрашиваю, кто эти…

— Мы — старые друзья Друстана! — Сенька развела руками, указывая на конунга и мага. — Услышали, что у него тут такое дело, и не смогли пройти мимо!

— Дуся, лапа, выпьем! — ухмыляясь, Агафон поднял со стола тяжелый запотевший кувшин, плеснул на дно пустой кружки сидра и протянул кувшин ошалевшему лекарю, оставив кружку себе. — Пей! За любовь!

— До дна! — бережно взял за шкирку несопротивляющегося юношу Олаф.

— Он больше не пьет! — эрл решительно отвел рукой кувшин от лица Друстана.

— И даже за собственное счастье? — изумленно расширила очи Сенька.

— Чем больше пьешь за счастье, тем меньше его остается, — назидательно проговорил вельможа и хотел добавить еще что-то, не менее поучительное, судя по кислому выражению лица, но тут слева захихикал лысый старичок и попытался встать:

— Эгегей! Пора к девчонкам!

— Пора, пора! — радостно загудели гости и начали подниматься с грохотом падающих стульев и скамеек, а в отдельных случаях — не рассчитавших силы товарищей.

Олаф и Агафон растерянно переглянулись: рано! Надо было срочно их задержать! Но как?..[4]

— Погодите-погодите, а как же гадания?! — вскричала царевна — и гости замерли.

— Гадания?..

— Да, гадания! — истово закивала Сенька. — По нашим лукоморским обычаям на мальчишнике обязательно должны быть гадания! Сколько детей родят, каких, какая жизнь ждет, много ли добра наживут, будут ли изменять друг другу, сколько раз, с кем, узнает ли дражайшая половина — и всё такое прочее!