Свадебный марш на балалайке

– А почему я? – спокойно спросил Алекс. – Вы наворотили семь верст до небес, в вашей версии есть недоработки, а у меня гипотеза складная, красивая.

– Но у меня есть доказательства! У меня есть кассета! Кассета, где вы записывали разговор вашей жены с подругой!

– Очень ценная улика. И где же она? – полюбопытствовал Алекс.

– Она у меня в шкафу! Я и показать могу! Нет, вы не сидите пнем, пойдемте, я вам сейчас же, немедленно представлю доказательства.

Дуся чуть не вприпрыжку понесся к своей комнате, Алекс не спеша двигался следом.

– Вот… сейчас… – бормотал Дуся, выкидывая из ящика вещи. – Она где-то у меня здесь была…

Алекс не торопил. Он прошелся по комнате, проверил пальцем пыль на полке и удрученно покачал головой – плохо работает Люся.

– Сейчас, сейчас… – наполовину залез в шкаф Дуся. – Вот идиотство… Кто-то спер кассету. У меня была припрятана здесь улика, вот тут лежала, на самом видном месте… Это не вы украли?

– Бросьте пороть ерунду, – сморщился Алекс. – Никакой улики у вас нет и не было. А я, если бы был вашим преступником, уже давно бы тюкнул вас по головушке камешком, отобрал бы все, что мне надо, и никто бы мне слова не сказал. Неужели вы сомневаетесь? И вообще! Вы считаете себя умнейшим сыщиком, а сломя башку понеслись показывать мне важную улику. Без понятых. Несерьезно…

Алекс не стал больше задерживаться в комнате и вышел на улицу. Хозяйским глазом он окидывал свои угодья, и те его чем-то огорчали, потому что Алекс хмурился все больше и все злее кусал травинку.

– Да нет! Вы уж погодите! – бежал вслед за ним Дуся, заглядывал в глаза и пытался уговорить Алекса поверить в свою версию.

– Не собираюсь годить. И вообще, я вас, кажется, отправил к матушке, а вы…

Он непременно бы снова его схватил и опять поволок в машину, но тут ворота разъехались и на дорожке появилась машина Ксении.

– Долго же ты… – ворчливо встретил ее муж, когда девушка уже выскочила из гаража. – А что это ты на прическу нацепила?

Ксения нацепила не только на прическу – она вся была слегка помята и немного потрепана: в волосах и на костюме красовались остатки оливье, по щеке прошла алая царапина, и несколько ногтей были обломаны.

– Ксюша! Тебя били? Пытали? – кинулся к ней Дуся, понимая, что только от него девчонка примет сочувствие.

– Не мелите ерунды! – прервал его Алекс. – Кто это будет пытать ее на поминках?

Дуся разгорячился. Пока Ксения отряхивала с себя следы траурного застолья, он, будто молодой петушок, наскакивал на Алекса и выкрикивал ему в лицо:

– Вы! Да вы ничего не знаете! Конечно! Девочку запросто могли пытать, потому что мы почти нашли убийцу! И поня-я-ятно, что вам хочется поскорее от меня избавиться! Я слишком много знаю! И нечего меня каждый раз из дома выталкивать!

– Алекс, ты что, выталкивал его из дома? – сурово насупилась Ксения.

Алекс еще не знал, как ответить поделикатнее, а Дуся взахлеб сыпал правду-матку:

– А то как же! Конечно! Он меня сегодня чуть не вышвырнул! Уже и домой привез. Но только я так просто не сдаюсь! Я ему все сказал!

Ксения уже не слушала Евдокима, она только смотрела на мужа и с огромным осуждением чмокала губами.

– Ступайте, Дуся, – посоветовал Алекс и обреченно поморщился: сейчас придется с Ксенией объясняться, а он так хотел провести вечер в покое.

Однако с покоем не получилось: все, кто находился в доме, могли слышать крики обозленной Ксении и вялые отругивания ее мужа. Правда, ни одного слова нельзя было разобрать, но Дуся подозревал, что речь идет о нем. По внутренностям горе-охранника разливалось тепло, а в голове снова грезы стали прокручивать сладкие клипы будущей семейной жизни.

Через час к Дусе в двери постучали, и чистенькая, умытая хозяйка коттеджа впорхнула в комнату.

– Ты только послушай, что я узнала! – как ни в чем не бывало застрекотала она. – Завтра мы едем к Енотову!

– Едем! – с готовностью отозвался Дуся. – А кто это?

– Это… Я тебе лучше с самого начала расскажу, – устроилась Ксения на стуле и, отчаянно жестикулируя, поведала о том, как прошли похороны несчастной Плюшкиной.

Сначала все шло по обычному сценарию. Слезы горькие, теплые слова, рыдания – тяжелые часы. А потом все переместились в квартиру к матери Ирины Плюшкиной – помянуть погибшую. Поехала и Ксения. Она, конечно, понимала, что не совсем нравится Ириной родне, но в конце концов Ирина приходилась ей подругой и теперь не время выяснять, кто кому нравится, а кто нет. Пару раз наткнувшись на испепеляющий взгляд гражданского мужа Иры, Ксения подошла к нему, понурив голову, и робко сунула в руку страдальцу несколько крупных денежных купюр.

– Конечно, этим теперь Ире не поможешь, но… Все, чем могу… – еле слышно пролепетала она.

Степан глянул на деньги, и взор его стал теплым и родным.