Свеча на ветру

– Смотри, наш князь с монахом говорит. Ты скажи мне, у князей в дружине по одному учат, на войны ходи, полон бери, у монахов же – не убий, не стяжай. Как по правде-то жить?

– Наверное, и у вас скоро возникнут ордена воинов и монахов,-тихо прошептал Кийот Гостяте.Тот покачал головой. Гусляр не ответил дружиннику, только проговорил :

– Дай-ка еще меду; хорош у князя мед.

– И тебе тоже неведомо, – дружинник наполнил чашу, – тогда хоть спой, гусляр.

– Головушка-то хмельная. Ну уж ладно.

Разгулялась по Руси непогодушка,

Пригибала к земле дубы могучие,

Взмутила реки-протоки,

Иссушила болота,

Выходили да в чисто поле три молодца,

Ты куда, говорит Илья Муромец,

А я ветер ловить, в болота запирать.

А ты куда, гой еси, добрый молодец,

А я в степь скачу, полон отполонять.

А ты куда, гой еси, третий молодец,

Я на Русь иду, бессчастных спасать,

Обиженным помогать.

Гусляр замолк. Пока он пел, тихо стало в гриднице. Но потом снова послышался громкий смех. Кийот и Гостята, наконец, нашли, где сесть. Отсюда им хорошо было видно Андрея Боголюбского. Князь молчал, он был сосредоточен, будто его гложет какая-то мысль.

– Я хочу построить храм.

– Благое дело, князь, – Думец кивнул головой.

В городах твоих много умельцев, соберем золото, серебро, построим храм пышный, богатый на удивление.

– Но я хочу построить другой храм.

Он обернулся к монаху, сидящему рядом.

– Изяслава убили, мы победили… Ты понимаешь это?

– Такова жизнь, княже… Боль и радость вместе.

– Вот и я говорю княгине: «Ведь победа – радость великая.» А она мне: «Верни мне сына». Я ей: «В его честь храм построю». А она: «Что мне в твоем храме, он Изяслава не заменит.» Вот я и хочу построить храм, чтобы, – он не договорил, задумчиво посмотрел на пирующих. – Эй, братья и дружинники! – голос князя перекрыл шум. – Я хочу построить храм. Такой храм… – Князь мучительно нахмурился. – Как сказать, слов у меня нет.

– Добро, княже.

– Построй, княже, светлый храм. – У молодого дружинника засверкали глаза. – Как вешний ветер.

– Я бы хотел, – гусляр поднял голову от чаши, – чтобы был на Руси такой храм, с горем ли, с радостью придет к нему человек, на душе светло станет.

– Чтобы тянулся он к свету, княже, к свету.

Стоявший у стены человек с почерневшим, сумрачным лицом сделал шаг к столу.

– Построй, княже, такой храм, который мог бы утишить любое горе.

– Чтобы был как облако, отраженное в талой воде, – крикнул чей-то юный голос.

– Ты слышал, – князь обернулся к думцу. – Разошли гонцов. Ищите по всей Руси мастеров. Пусть построят храм такой, как люди сказали.

Тут Гостята и Кийот заметили, что рядом с ними давно идет оживленнейшая беседа. Из-под стола вылез скоморох с безлепым, хмельным лицом и усмехнулся.

– Что ж ты Данилко про церковь-то брешешь. В него-то… ткнул пальцем вверх. – В Бога веруешь? С колдовской девкой крутишь. Али он тебя простит за кощунство? Да и девка-то бросит.

– Пьян ты, не болтай лишнего. – Даниил Заточник, который оказался их соседом за столом, вдруг задумался. – А церковь, слышишь, церковь князь за победу и по сыну ставит, будто свечку… А свечку по ушедшим зажигают, чтобы помнили, за всех нас ставят, чтобы сыны наши, правнуки помнили.И даже за деда Изяслава боярина Кучку, хоть все молчат о том,как его убили,церковь и за него стоять будет. За всю жизнь нашу… И за меня тоже та церковь стоять будет.

– Ой ли, Данилко, неужто за тебя церковь князь ставит?

– Олух ты, Местята, она и за тебя, дурня неразумного, стоять будет. И ты сгинешь и я… А церковь та за нас с тобой… Через многие года стоять будет, как свечка.

Тут только и Даниил, и Кийот с Гостятой заметили, что Местята храпит за столом, а вместо него был и непрошенный слушатель. Княжеский тиун подошел, как всегда, тихо и незаметно.

– Давно ты, смерд, не те речи держишь.и про церковь, и про боярина Кучку. Уж не ты ли был в сговоре на убийство Завида, не любил ты его.Ты-то ведь и мог исхитриться замыслить столь диковинное убийство,-он смотрел на Даниила искоса, и на губах его бродила недобрая усмешка.

Гийом тихо прошептал Гостяте:

– Все у вас тут есть- и палаты дивные, и убийства диковинные.

– Дивные и диковинные – разные слова , Кийот.

– Но почему он сказал « диковиннное»?

– Пока не знаю.

А тиун, все так же глядя на Даниила , продолжал:

– И так молодой князь баловал тебя за твои не христианские байки. Кто знает, кабы не поганая стрела, не извели бы вы его своими колдовскими речами и зельями. Такой, как ты и на князя дерзнуть замыслить злое может. Знаю, что в городе шепчут, не с твоих ли слов укоряют Юрия Долгорукова, отца нашего князя в убийстве боярина Кучки, хотя известно, что погиб тот на охоте. А еше повторяют дурное злое пророчество Богши про отравление Юрия Долгорукова,и будто бы князь Андрей через то пророчество убит будет?

Даниил пожал плечами

– При чем тут я? У князя и без меня врагов много: новгородцы, да и бояр старших и братьев он изгнал. Мало кто еще?..

Тиун усмехнулся