Свергнутая с небес

Она тщательно убралась в квартире. Стемнело, она включила настольную лампу и принялась читать лежащую на столе раскрытую книгу – первое, что попалось ей под руку: «В одном приятном уголке Французской Ривьеры, на полпути от Марселя к итальянской границе, красуется большой розовый отель. Пальмы услужливо притеняют его пышущий жаром фасад, перед которым лежит полоска ослепительно яркого пляжа. За последние годы многие светские и иные знаменитости облюбовали это место в качестве летнего курорта; но лет десять назад жизнь здесь почти замирала с апреля, когда постоянная английская клиентура откочевывала на север».

Она вдруг подумала, что никогда в жизни не попадет на Французскую Ривьеру. Просто не случится… Как не случилось стать возлюбленной тихого и нежного Юлия. Как не удалось удержать при себе пылкого и ускользающего, а потому еще более желанного Мишу. Она так и будет сидеть дома, в заваленной нитками и канвой комнатке, и вышивать, вышивать, зарабатывая себе на жизнь, вернее, на то, что в ее понятии являлось жизнью. Хотя на самом деле жизнь бурлила и радовала своими красками и звуками где угодно, только не в холодном и загнивающем Питере, городе, куда редко заглядывало солнце и где приходилось постоянно и очень много работать. А ведь деньги у нее бывали, и очень даже немалые. С такими деньгами она могла бы спокойно прокатиться в любую теплую страну, осмотреть достопримечательности, понежиться на теплом песочке, любуясь морем… Но дальше-то что? Надо же будет возвращаться назад, обратно в эту комнатку, чтобы вышивать, вышивать…

«Когда шум затих, она пошла дальше, мимо калейдоскопа пионов, клубившихся розовыми облаками, черных и коричневых тюльпанов, хрупких роз с фиолетовыми стеблями, прозрачных, как сахарные цветы в витрине кондитерской, пока наконец это буйное скерцо красок, словно достигнув предельного напряжения, не оборвалось вдруг на полуфразе – дальше влажные каменные ступени вели на другой уступ, футов на пять пониже».

Цветы… Пионы, тюльпаны. Ей почему-то захотелось плакать. Как так могло случиться, что в ее жизни было так мало живых цветов? Что цветы она в основном видит, когда заходит полюбоваться ими в цветочные магазины. И все почему? Не хватает денег? Да нет же, она просто забыла о существовании живых цветов, которые могли бы радовать глаз дома, в прозрачной вазе. Да и есть ли у нее подходящая ваза для тех же пионов или тюльпанов? Она – девушка без фантазии. Или не так. Она – женщина без фантазии. Снова не так. Она – одинокая и скучная женщина без фантазии, ума и таланта. И это удивительно, что она еще умеет что-то в этой жизни. К примеру, вышивать. Удивительно…

Уши ломило от тяжелой, опасной тишины. Ведь именно в этой комнате отравили Юлия. За что? И, главное, кто?! Лариса, которую он так любил и боготворил, о которой восторженно писал в письмах. То они с Ларой в театре, то на какой-то вечеринке, где мужчины просто не спускали глаз с его возлюбленной, то Юлий писал, какими восхитительными отбивными кормила его Лара на ужин, то описывал, как чудесно сидела на ней новая шубка… Хотя иногда он признавался Наташе, что ему не хватает средств на то, чтобы содержать прекраснейшую из женщин. Но и позволить ей работать он тоже не мог в силу своего характера и тех чувств, которые он питал к ней.