Свергнутые боги

Их ждали. Из-за дома вышел автоматчик в маске, с двух сторон от калитки на них тоже смотрели дула машинок по высеканию смерти.

– Башками не вертим, – жестким и четким голосом приказала маска, которая была перед ними. – Медленно и плавно подняли руки и опустились на колени.

Николс поднял руки и безоговорочно опустился на колени. Харитон продолжал стоять неподвижно. В его голове рисовалась карта боя. Он находился в треугольнике. Если он переместится на одну из граней треугольника, то есть между двумя автоматчиками, они будут лишены возможности стрелять, чтоб не убить друг друга, не поменяв позицию, а он останется уязвим только для одного находящегося в углу напротив. Можно было побежать на одного из тех, кто был на перекрестной линии обстрела, а достигнув, закрыться его телом. В этом плане было только одно слабое звено – Николс. Он оставался на линии обстрела и наверняка погибал.

– На колени, не понял, что ли? – рявкнул появившийся из дома мужчина в гражданском костюме. – У тебя секунда или превращаешься в решето.

Врагов стало четверо. Нет, пятеро, еще один автоматчик вышел из-за поленницы. Стольник посмотрел в умоляющие глаза Николса, стоящего на коленях, и подумал, что, пожалуй, есть схема, при которой не надо будет жертвовать подельниками, как они себя называли.

Опускаясь на колени, поднял руки и получил чувствительный удар в нижнюю половину позвоночника. Обычного человека такой удар мог оставить инвалидом. Следующий удар он получил носком армейского ботинка в голову. Падая, увидел, что Николс тоже падает вперед с мутным взглядом от удара прикладом куда-то в область шеи.

Упав, он увидел, как Николсу завели руки за спину и надели на них серебристые браслеты. К его рукам тоже прикоснулся холодный металл, и руки оказались зафиксированы за спиной.

Чуткие руки неласково хлопали по карманам. У Николса забрали пистолет, а у него с удивлением обнаружили камни в карманах, которые вытряхнули прям под ноги, после чего их привели в себя и поставили, подняв под руки.

– А теперь, жулье, шагаете вперед, – распорядился тот, что был в гражданском, махнув головой в часть двора, где был выход на веранду и стояла их машина. Похоже, он был старшим.

Подойдя к веранде, Стольник увидел Сусела и Рябого стоящими на коленях лицом к забору и прохаживающегося возле них пятого автоматчика с рацией в руках.

– Все в порядке, Максимыч, – с непонятной интонацией сказал тот старшему.

– Сообщи остальным, чтоб сняли оцепление и подъезжали грузить жуликов, – распорядился Максимыч и кивнул одному из автоматчиков. – Серега, ставь их рядом с остальными, а потом бабке скажешь, что может из погреба вылезать.

Стольника и Николса подвели к подельникам и пинками под коленки заставили опуститься рядом с ними. Бандиты искоса переглянулись. Безнадежность и обреченность читались в этих взглядах.

– Выручай, или нам хана, – еле шевеля губами, попросил Николс.

– А ну молчать! – заорал автоматчик и, поднеся рацию к губам, произнес: – Второй, прием! Я третий, прием!

– Прием, – послышалось из рации, – второй на связи.

– Второй, снимайте оцепление по периметру, приказ первого. Все четверо нейтрализованы и не представляют опасности.

– Третий, вас понял, оцепление снимаю.

Стольник закрыл глаза и попытался ощутить силуэты у себя за спиной. Автоматы не были направлены в их сторону. Вот теперь нейтрализовать напавших людей в масках без особых потерь было гораздо проще.

Наручники негромко хрустнули, разъединившись за спиной.

Глава 24. Проверка боем

Надо было действовать молниеносно.

Вскочив и развернувшись, Стольник одним прыжком добрался до ближайшего автоматчика, называвшего себя по рации «третьим». Левой рукой он вырвал автомат и кинул его в сторону человека в маске, которого называли Серега. Дуло автомата проткнуло ему шею, и Серега упал ничком, даже не поняв, что произошло. Правой рукой Стольник ударил в ухо бойца с рацией, сбив с ног так резко, что тот не успел произнести ни звука, отлетев в сторону, как мешок с соломой. Еще до того, как он долетел до земли, головы Максимыча и остальных автоматчиков раскололись от пробивших их насквозь камней, которые они вытряхнули из карманов задержанного под ноги.

Стольник стоял и виновато смотрел, как, словно дымок от гаснущей свечи, отлетают от тел их души, судорожно корчась в попытках зацепиться за умирающие оболочки. Шестеро убитых за несколько секунд – это слишком неприятно. За все совершенные поступки нужно платить. Какие теперь ему выпадут трудности, чтоб он понял, что так поступать нельзя? Ведь любое событие, которым ты изменил чужую судьбу, отразится на твоей собственной жизни, а от того, положительно или отрицательно ты повлиял на судьбу другого, и будут зависеть изменения. Он это не помнил. Он просто это знал откуда-то свыше. В сознании возникли слова «этическое уравнение», их значения он пока не знал.

Трое подельников все еще стояли на коленях, оцепенев от происходящего. Когда Харитон посмотрел на них, они восприняли это как сигнал и вскочили на ноги.