Свергнутые боги

Харитон проглотил ком, стоящий в горле, и задал волнующий его вопрос:

– А он настоящий?

– Конечно нет! Какой ты наивный! – Паренек мечтательно вздохнул. – Тор – это легенда.

– Ну, тогда я вообще ничего не понимаю, – хмыкнул Стольник.

– А что ты должен понимать? Хочешь, я про него фильм поставлю?

– А этот фильм ты не хочешь досмотреть?

– Да я его наизусть знаю, раз сто видел, а ты не смотришь, как я понял. К тому же мне и домой пора бежать, иначе на последний дачный автобус не успею.

Оставив Харитона наедине с телевизором, мальчишка убежал, пообещав прийти с утра, как только проснется.

Актер, игравший в кино того, кем Харитон был в своих воспоминаниях, внешне имел с ним мало что общего. Ну, если только рыжеватого цвета волосы. Оружие у него было другое. И воевал он не с серо-зелеными богами, а, как показалось Стольнику, с собственными амбициями.

Фильм, который он досмотрел до конца, в итоге абсолютно не развеял возникающих у него вопросов и не пролил свет истины на прошлое.

Молот. Он был знаком по воспоминаниям. И название, которым его величали скандинавские народы, – Мьёльнир. Только он совсем не походил на то, как его изображали в кино. В его воспоминаниях это был скорее приплюснутый камень с дыркой посередине и вставленным в него стержнем из легкого, но удивительно прочного металла, выдерживающего чрезвычайно высокие температуры. Мьёльнир – от этого слова произошло человеческое слово «молния». Как молнии люди воспринимали посылаемые им «лучи смерти».

Возможно, это был осколок от упавшей звезды, как говорилось в одних легендах, может быть, это был сплав, выкованный гномами, но сам Харитон склонялся, что, скорей всего, это тоже какая-нибудь трофейная запчасть со сбитого корабля серо-зеленых богов. Помнилось, что молот отличался необычайной тяжестью и ни один человек не смог бы даже оторвать его от земли.

Еще вспомнилось, что во время последней битвы молот был прикован проводами, которые они сняли с летающих тарелок. Этими проводами Мьёльнир присоединялся к щиту, а позже, когда титаны научились генерировать энергию для «лучей смерти» из окружающей среды, необходимость в проводах отпала.

Обожгла догадка.

Если Тор, да и вообще титаны могли метать «лучи смерти», то и он сможет?

От этой мысли Стольник подскочил на ноги и стоял посреди комнаты, глядя расширенными зрачками в пустоту перед собой. Он смотрел в прошлое.

Был лишь один способ узнать, сможет ли он метать пучки энергии. Нужно провести эксперимент.

Харитон пошел в гараж. Именно там, в груде хлама, при экскурсии по дому, которую проводил ему Вадик, он заметил вещь, которая ему может пригодиться.

В пыльной груде хлама, расставленного вдоль стены, Стольник нашел гирю с надписью: «24 кг». Рядом на полке лежал толстый канат. Отрезав от каната кусок длиной порядка двух с половиной локтей, Харитон связал его в кольцо, потом продел в ручку гири и затянул, после чего решительным шагом направился к выходу во двор.

Открыв дверь, Стольник почувствовал, как природа дыхнула на него прохладной сыростью. С неба холодным светом луна наполняла каждый такой обычный днем предмет мистическим смыслом, широко открыв глаза всему творящемуся на ночной планете. Стольник знал, чьи это глаза: глаза богов, породивших разумную жизнь на Земле – месте их безвременной ссылки.

Луна показалась достойной мишенью.

Выйдя в центр сада, где располагалась просторная асфальтированная площадка перед беседкой, Стольник начал раскручивать свое импровизированное оружие. Гиря легко крутилась на веревке, но никаких лучей из нее не вырывалось.

Харитон задумался. А может, надо было использовать не веревку, а провод, чтоб был контакт с металлом? Из снов о последней битве титанов он помнил, что молнии вырвались, когда Тор был в состоянии гнева и отчаяния. Наверно, то состояние, при котором можно кидаться «лучами смерти», вызывается определенными эмоциями? Значит, нужно попытаться их воспроизвести!

Прошло много часов, пока Стольник вспоминал чувства Тора при потере семьи в последней битве титанов. Проблема была в том, что Тора он мог воспринять только как сторонний персонаж, а не как самого себя. Чувства героя его снов были ему по большей части чужды.

В памяти всплыла красота городов Атлантиды. Величественные статуи, смотрящие в небо в ожидании прихода истинных богов с Сириуса, творцов их творцов. Богов, породивших серо-зеленых богов.

Мальчишки, бегающие недалеко от подножия Великих пирамид, высота которых в три раза превосходила египетские. У одного из них веревкой к руке был привязан вырезанный из дерева молоток, напоминающий по форме его боевой молот. Один из мальчишек крикнул, глядя на него:

– Смотрите, старшие братья из боя вернулись.

– Они воевали с великанами! – крикнул мальчишка с молотком в руках. – Смотри, Тор, у меня молот, как у тебя. Когда вырасту, я буду как ты!

– Когда ты вырастешь, мы уже победим всех врагов и наступит мир! – крикнул Тор в ответ.

Как он тогда ошибался в своих предположениях, но сыны богов и подумать не могли, что война станет целью их существования.