Сверх отпущенного срока

Ведущий актер сидел за кухонным столом, уставившись на экран ноутбука.

Дальский посмотрел через его плечо — и увидел, что там идет старый фильм с Михаилом Чеховым. Сел за стол. Лика поставила перед ним тарелку и приборы.

— «Секрет Полишинеля», — объяснил Вадим. — Классный фильм. То есть фильм так себе, но Чехов — гений. И вообще, что у них за гены? Дядя гениальный писатель, племянник — величайший актер. Михаил в Штатах актерскую школу организовал, набрал с улицы кого попало, а потом те самые «кто попало», после его уроков, один за другим «Оскаров» брали.

— Все люди талантливы, только не все об этом догадываются, — продолжая метаться от плиты к столу, сказала Лика.

— Точно, — согласился Карнович. — Но гены все равно великая вещь. Вот у Дальского отец — большой актер. Я сейчас с ним на съемках занят, посмотрел, как он работает. И наш Лешка тоже талант. А мой отец мог стать большим писателем, но, видимо, не верил, что у него что-то получится. Зэк, немец к тому же… Я опять его воспоминания читал. Он с такой иронией пишет о страшном времени! А когда свою любовь описывает, аж до слез пробирает. Его же чуть не убили за связь с библиотекаршей… К сожалению, так и не назвал ее имени. Просто инициалы «О. Р.», и все.

— Ольга Риммер, — подсказал Дальский.

— Откуда знаешь? — удивился Вадим.

— Случайно получилось, — улыбнулся Алексей. — У тебя, кстати, сестра есть — Римма Романовна Риммер. Ей уже семьдесят, но выглядит хорошо.

— Старая какая! — продолжал удивляться Карнович. — Пенсионерка, поди. Может, ей что нужно? Пенсии у нас маленькие, а ей и помочь, наверное, некому. Она в Москве живет?

— Нет, — еле сдерживаясь, чтобы не рассмеяться, ответил Алексей, — она живет на берегу Лигурийского моря. Но я могу организовать вам встречу.

— Какого моря? — не поняла Лика.

— Лигурийского. Это на юге Франции. Поместье, где обитает Римма Романовна, расположено на склоне горы. Вокруг кипарисы и виноградники, из окон замка море, как на ладони, и даже Ниццу видно, до которой пятнадцать километров.

— Издеваешься? — обиделся Вадим.

Тогда обиделась и Лика. Невеста Карновича молча поставила перед Алексеем тарелку и отошла.

Но Вадик молчать не мог.

— Судак под соусом орли, — объявил он. — Ты, Дальский, наверняка такого блюда в жизни не ел. Я же говорил тебе, что Ликина бабушка горбатилась на партийного бонзу, а тот, судя по всему, абы что не ел. Попробуй, попробуй…

— Спасибо, Лика, — поблагодарил Алексей.

И посмотрел на девушку. В голове промелькнуло: «Сказать ей, кто ее настоящий отец?» И тут же понял, что не следует этого делать. Пусть лучше считает, что ее отец — погибший летчик, чем знать, что она — Лика Пашаевна, дочь преступного авторитета и чеченского боевика.

— Выпить хочешь? — продолжал вещать Карнович. — Я, правда, в завязке, но рюмочку с тобой подниму. Лика, принеси «Баллантайн» двенадцатилетний… Вот, видишь, брат Дальский, что у нас теперь в доме! Хоть глотнешь настоящей жизни, а не бормотуху какую-то.

— Ладно, глотну, — согласился гость.

Лика принесла бутылку виски и наполнила две маленькие рюмочки.

— За что пьем? — спросил Вадик. И вспомнил: — Кстати, как твой чес проходит?

— Все, — улыбнулся Алексей, — кончился мой чес. Теперь я свободный человек.

— Тогда давай за твое возвращение, — предложил Вадим.

— Лучше за вас. За ваше счастье.

— Ой, и я с вами, — обрадовалась Лика.

Девушка налила и себе в такую же маленькую рюмку, но наполнила ее лишь до половины. Карнович внимательно следил за ее действиями, но ничего не сказал.

Лика подняла свою рюмку и объявила:

— Я готова выпить.

— За любовь! — провозгласил Вадим. Выпил и по старой привычке хотел занюхать алкоголь тыльной стороной ладони. Но вовремя одумался, взял с тарелки маринованный огурчик.

После того как Лика унесла бутылку, Карнович поинтересовался:

— Много ли огреб на своем чесе?

— Миллиардов двадцать или тридцать.

— Да ну тебя, — снова обиделся Вадик. — Я же серьезно спрашиваю.

— А я серьезно отвечаю. — Дальский продолжал улыбаться. — На днях пойдем тебе машину покупать. Какую выберешь, ту и возьмем. Так что присмотри завтра что-нибудь.

Карнович вздохнул и оглянулся на дверь кухни, за которой скрылась девушка.

— Лика, ты где? Что ты нас одних оставила?

— Вдвоем — уже не одни, — заметил Алексей.

Он все улыбался и не мог перестать. Так хорошо ему еще никогда не было. Надо же, утром его чуть не убили, а к вечеру чувствует себя, словно заново рожденный.

Вернулась Лика, и втроем посидели еще какое-то время. Говорили о театре, о новых постановках. Карнович сказал, что в театр пришла новая актриса — сестра Сосниной.

— Тихая такая, — начал ее описывать Вадик, — идеально подходит на роль Катерины.

— «Грозу» собираетесь ставить?

— Говорят, наш спонсор Потапов хочет ее видеть в репертуаре.

— Да вроде я ничего такого… — начал было возражать Алексей, но вовремя оборвал себя.

— Хочешь, я поговорю, чтобы роль Бориса тебе отдали? Это твое амплуа, без всяких сомнений.

Дальский кивнул.

Лика убрала со стола, а потом притащила раскладушку.

— Вы ведь не будете возвращаться к жене?

Дальский ответил, что не собирается. И ему постелили на кухне.