Сверхчеловек

Исчезнуть из палаты реанимации я действительно собираюсь незаметно для окружающих. А для этого мне нужно поотключать видеокамеры в коридорах и на лестнице, и внушить встретившимся мне врачам, что они меня в упор не видят.

Видеокамеры я всё же решил не отключать, а просто отвёл их объективы в стороны, и к потолку. Где тут выход, я знаю всё от той же Анны. Пришлось преодолеть длиннющий, метров в сто, коридор, три лестничных пролёта, и выходной вестибюль. А встретившимся мне по дороге трём медсёстрам и одному озабоченному врачу с рентгеновскими снимками в руках, и вахтёрше на выходе, очень даже легко внушил, что никто им навстречу не попадался, и мимо не проходил. Вы можете, конечно, не поверить, но я просто предоставил сделать всё это — тому «Я». И уж он не подкачал: ну правильно. На себя же работаем!

Тело-то — общее!

Вот и нужно его беречь.

Подходящую, а вернее — нужную машину на стоянке нашёл легко. Вот эта!

Я снова внутренним оком видел, что она — моей Анны. А та, когда очухается, точно будет озабочена в первую очередь — не машиной! Делаю мысленное усилие: и как это я сразу не догадался! Но, как говорят русские, хорошая мысля всегда приходит опосля.

Конечно, вид телепортируемых по коридорам и лестницам прямо по воздуху ключей от машины мог бы привести встречных в некое… Назовём его — удивление. Но я заставил всех, кому они встретились, и их «не видеть».

Отпираю машину — это оказался банальный «Фольксваген» — и сажусь за руль.

Зажигание, завелась легко. Вырулить со стоянки «Для персонала только».

Теперь — до кольцевой дороги. Потому что знаю я — вернее, выудили мы это у Анны с моим «напарничком», что мы — в Бонне. А доставили меня сюда, в специализированный широкопрофильный госпиталь, где уважаемые представители моего посольства проплатили моё содержание и лечение, на вертолёте. Пытаясь предоставить мне все прелести самого продвинутого лечения. И не особо, вероятно, надеясь, что меня столь быстро поставят на ноги… Да и вообще — что поставят.

А до Церна нам с «напарником» теперь ехать и ехать.

К утру, «сменяясь» за рулём, всё же добрались. То я — спал, то — он. Как дельфины. Ну, про дельфинов это он мне объяснил. Оказывается, у них мозг потому и гигантский, что его полушария спят и бодрствуют — по очереди! И это логично. Чтоб во сне не захлебнуться! Собственно, в нашем случае это тоже имеет смысл. Потому что если прознают, что я теперь — сверхчеловек, так ведь захотят отловить, и исследовать! Для нужд любимого Пентагона. А это в мои ближайшие планы не входит. Поэтому — никаких «фейерверков»! И демонстрации сверхспособностей. Будем вести себя тихо и скромно.

Машину оставляю на стоянке перед зданием железнодорожного вокзала. Тут с Анны по-крайней мере штрафа за неправильную парковку не сдерут. Ключи оставляю в замке зажигания. А вокзал я выбрал неспроста. Подхожу к одинокому таксисту, державшемуся словно особняком. Называю свой «засекреченный» городишко. Он говорит:

— Ха! В такую даль?! Восемьдесят евро!

Я, поработав над его сознанием, говорю:

— А, может, за два доедем?

Он говорит:

— Почему бы и нет? Конечно! А хотите, я вам и всю сегодняшнюю выручку отдам?

Ну, я парень великодушный. Особенно, когда обзавёлся новым «рабом». Пусть и не сексуальным. Поэтому говорю:

— Не нужно. А нужно мне, чтоб ты довёз меня до института, — называю наше суперзасекреченное, но всё равно всему свету известное заведение, — А после этого вернулся сюда же, на эту же площадь, и напрочь забыл о нашей поездке. И обо мне. Задача ясна?

— Конечно, ясна, босс!

— Отлично. А, да. По дороге тебе придётся молчать.

Тут он затыкается, и действительно всю дорогу молчит.

Прибываем к институту в половине одиннадцатого утра.

По идее, все уже должны быть на рабочих местах. Ну, те, кому «посчастливилось» в Праздник торчать на работе. И присматривать за любимым БАК-ом. А то он прямо убежит! Или нашалит. Хотя вот со мной, например, он… Н-да. Но мне надо внутрь.

Прохожу мимо нашей внутренней охраны даже не вынимая пропуск-допуск. Потому что снова приказал меня в упор не видеть. А старшего смены так вообще заставил открыть мне вход своей магнитной картой. Вот и лестница, по которой иду пешком: мне сейчас лифты без надобности. Вот и нужный уровень, и коридор. И диспетчерская.

А предусмотрительно она размещена. В самом глубоком подвале, на восьмом подземном уровне. За тремя герметичными стальными дверьми. Которые я открываю уже сам. Предусмотрительно взятой у начальника охраны магнитной картой-ключом. И если бабахнет чёртов коллайдер, расположенный, вообще-то, в десяти километрах отсюда, уж диспетчерская-то, со всеми своими «чёрными ящиками», постоянно ведущими запись происходящего с БАК, сохранится. Будет, так сказать, возможность у выживших изучить, «что пошло не так».

Чтоб попасть внутрь, пришлось заставить одного из дежурящих внутри учёных — это оказался док Сайрус Штенге — оторвать свою задницу от кресла, а глаза — от «Плейбоя», и отпереть изнутри чёртов супернавороченный кодовый замок. Реагирующий уже на сетчатку глаза и отпечаток пальца.