Сверхъестественное. И прошёл год

Дин посидел на краю кровати, потом опять лег, закрыл глаза и снова вернулся в мыслях к тому моменту, когда Сэм прыгнул в огненный провал, разверзшийся посреди кладбища. Он был с братом, но не мог ничего сделать, чтобы помешать ему. Разговоры не помогали: Сэму пришлось прыгнуть, и едкое сожаление скручивало Дину живот. Надо было остановить его, но другого выхода не было. Сердце колотилось и подскакивало к горлу. Реальность всегда оставалась с Дином, мозг не мог опровергнуть ее: Сэм ушел навсегда. Немного помогало лишь горькое виски, которое он пил жадными глотками. Но поздним утром, когда Бен уходил в школу, а Лиза отправлялась в Кармель вести занятия по йоге, в голове прояснялось настолько, что Дин снова, секунда за секундой, вспоминал, как Сэм прыгнул в яму. Другого способа спасти мир не было. Сэм сказал «да», и Люцифер захватил его тело. Весь их план был построен на сомнительной идее, что Сэму удастся сохранить достаточно сознания, чтобы вместе с запертым в нем Люцифером шагнуть в яму. Братья собрали кольца всех четырех всадников – Смерть сам отдал Дину свое, – и эти кольца открыли вход в ад. Но все оказалось не так просто: им не удалось заманить Люцифера в портал и Михаил с Люцифером, как и было предсказано, встретились на поле битвы, чтобы раз и навсегда завершить свой вечный спор. Жертвы их противостояния исчислялись бы сотнями миллионов. Но Сэму все же удалось вернуть контроль над телом и исчезнуть в клетке, в которой он теперь останется навсегда. А в душе Дина разверзлась пропасть, которую ничто не могло заполнить. Виски лишь притупляло боль на несколько часов, а потом снова накатывали мысли. Ужасное чувство вины возвращалось на свое законное место, и Дин мчался по лестнице вниз, на кухню, чтобы выпить хоть что-нибудь и снова перестать чувствовать. Однажды Лиза обнаружила его, лежащего в одних трусах на кухонном полу, рядом с растекшейся по линолеуму микстурой от кашля. Осколки флакона валялись тут же, некоторые впились в его ступни. Лиза терпеливо помогла ему подняться на второй этаж, сунула в душ и ждала, когда он протрезвеет настолько, что сумеет добраться до кровати.

Когда на следующее утро Дин проснулся, Лиза сидела на постели и смотрела на него.

– Не очень хорошо вчера получилось.

– Да, извини. Наверное, заявиться сюда было не лучшей идеей.

– Возможно. Но я хочу, чтобы тебе стало лучше.

Дин сжал переносицу пальцами:

– Не думаю, что после такого вообще может стать лучше. Мне, наверное, лучше уйти. – Он попытался слезть с кровати.

– Не надо уходить. Оставайся столько, сколько нужно. Но если хочешь жить дальше, нужно что-то для себя решить.

– После такого нельзя просто жить дальше, Лиз. Я позволил ему сделать это.

– Другого выхода не было – ты сам говорил, помнишь? Я не могу тебя простить, Дин. Ты должен сам себя простить. – Лиза поднялась и повернулась к двери. – Ты не мог ничего сделать.

Дин покачал головой:

– Не уверен.

– Никто не мог. – Лиза взялась за дверную ручку. – Я принесу тебе кофе. – И она ушла, оставив Дина с колотящимся сердцем.

Постепенно Дин начал вписываться в новую жизнь: вставал чуть раньше полудня, по вечерам смотрел с Лизой и Беном телевизор, все еще держал под рукой бутылку, но пил все меньше и меньше.

Отношения с Лизой пробивали стену его добровольного заключения.

– Я умею стирать. – Дин сидел, прислонившись к стиральной машине, а Лиза разбирала вещи на белые и цветные.

– Нет, не умеешь. У тебя все серо-зеленого цвета, потому что ты стираешь вместе белую и цветную одежду.

Дин посмотрел на свою серо-зеленую футболку: и правда.

– Мне нравится этот цвет, – возразил он. – Он мне идет.

– Это цвет военной формы. Давай купим тебе что-нибудь синее или красное.

– Я не ношу красное! Это же почти как розовое.

– Вовсе нет. – Лиза нагнулась за порошком, и ее лицо оказалось совсем рядом с лицом Дина.

Дин заглянул ей в глаза и схватил за руку. Он хотел большего, хотел удержать ее. Но не мог.

– Я не хочу портить вам жизнь.

– Ты ее не портишь. Я не дам тебе это сделать. А теперь отпусти, мне надо бросить шарик-кондиционер в машину.

– Это еще что за штуковина?

Лиза взяла синий шарик и, распечатав, высыпала его содержимое в ячейку.

– И зачем это? – с искренним недоумением спросил Дин.

– Чтобы одежда стала мягче, – усмехнулась Лиза.

– Не думал, что это вообще нужно. В смысле, делать одежду мягче.

– О, юный джедай, многому научить тебя предстоит. – Лиза захлопнула дверцу стиральной машины, настроила программу и поцеловала Дина в щеку.

За многие недели Дин впервые почувствовал себя свободно. Жизнь более или менее пришла в норму, но мысли о Сэме продолжали наполнять ее.

– Никогда бы не подумал, что увижу, как ты читаешь книги по самосовершенствованию.

Дин открыл глаза. Он уснул на диване в гостиной с открытой книгой «Куриный бульон для души»[5] на груди. «Почему бы тебе не почитать кое-что? – сказала вечером Лиза, доставая эту книгу с полки. – Мне она помогла, когда умерла бабушка». Дин взял книгу с неохотой, но через пару страниц как-то втянулся.

Сэм наклонился и взял книгу: