Сверхновая американская фантастика, 1995 № 05-06

Снотворное парализовало ее, и руки-щупальца переключились на другие мерзости. От схваток затуманилось все вокруг. Сквозь туман ее слез проносились ослепительные ленты Мебиуса и муаровые узоры. Откуда ей известны названия этих вещей, если она никогда об этом не слышала? Рэйко некогда было удивляться. Слова пришли сами.

— Транспортация… локационная кодировка координат… — шептала она, облизывая сухие губы, — нелинейные перемещения….

И потом возникла бутылка не с одним, а с двумя отверстиями… или вообще без… сосуд, внутренняя часть которого снаружи.

Теперь Рэйко напрягалась, чтобы понять, что значит «снаружи».

Руки, казалось, не замечали или игнорировали призраков, слетавшихся к ней из ослепительного света. Эти свирепые духи смеялись над ее болью и над тем, что внутри нее, тоже билось над разгадкой.

Следующий спазм скрутил Рэйко. Головокружение одолевало ее. Ужас, заставляющий сосредоточивать все силы… предельная сконцентрированность на одной задаче: превратить теоретические знания в практические умения.

Ками насмешливо подмигивал со стен — и экранов. Задача слишком сложна! Они не успеют ее решить!

Сосуд, чья внутренняя часть снаружи…

— Дес ка не?[16] — сказал один из медиков, встряхнув наушники монитора. И вдруг, в панике, закричал.

Со всех сторон слетелись белые халаты. На общий наркоз времени не было. Сделали местный. Оцепенение распространилось мгновенно. Никто и не позаботился установить ширму чести, когда хирурги-акушеры приступили к кесареву сечению.

И тут Рэйко ощутила, как чистое сияние точно вдруг вырвалось из нее. На нее накатила волна удивления и восторга красотой высшей математики. Только этот язык годился для мига триумфа! Но даже он был напитан любовью.

Хирургический надрез. Прозвучал громкий хлопок, будто лопнул воздушный шар. Ее вздутый живот опадал, как оборвавшийся навес.

Медики застыли в испуге. Дрожа, ошеломленный хирург ощупывал безжизненные складки ее пустой матки, ища в замешательстве то, чего там больше не было.

Прикладная топология. Она помнила название одного из курсов, преподанных ее сыну, и знала, это учение о формах и их отношениях. Оно о связи пространства и времени, и может применяться при решении задач транспортировки.

Руки еще долго с нею возились, но ничего плохого сделать уже не могли. Рэйко не обращала на них внимания.

«Он вырвался от вас, — прошептала она, — и от злой, беспощадной, нечеловеческой ками тоже. Он хорошо усвоил ваши уроки, я горжусь им».

Испуганные голоса, отраженные гулкими стенами, заполняли помещение. Но Рэйко уже устремилась вослед за своим сердцем — за пределы кабинетов и наций, за пределы человеческого знания, туда, где для любви не было никаких преград.

ТЕПЕРЬ ВЫ ЗНАЕТЕ

Брюс Стерлинг

ИСКУССТВЕННАЯ ЖИЗНЬ

_{F&SF, December 1992.}

_{Перевёл Андрей Колабанов}

Новую область научных исследований, за которой закрепилось название «Искусственная жизнь», можно определить как «попытку абстрагировать логически представленную сущность жизни от ее материальных проявлений».

Допустим для начала. Но что же такое жизнь? Основопологающий тезис «Искусственной жизни» заключается в том, что «жизнь» правильней всего понимать как сложный системный процесс. «Жизнь» состоит из отношений, правил поведения и взаимодействий. «Жизнь» как свойство потенциально независима от живущих существ.[17]

Живые существа (такие, какими мы знаем их сейчас) в основе своей состоят из насыщенных водой органических элементов: кровь и кости, лимфа, целлюлоза, хитин. Живое существо — например котенок — представляет собой физический объект, скомпонованный сочетаниями молекул, занимающий место в пространстве и обладающий массой.

Котенок бесспорно «жив», но не потому, что «дыхание жизни» или «живительный импульс» как-то заложены в его тельце. Мы можем думать, говорить или поступать так, как если бы котенок «был жив» благодаря какому-то мистическому «кошачьему духу», оживляющему его физическую кошачью плоть. А если бы мы к тому же были еще и суеверны, то мы могли бы даже представить себе, что у здоровой, молодой кошки — девять жизней. Люди говорили и поступали именно так на протяжении тысячелетий.

Но, с точки зрения исследователей «Искусственной жизни», это очень примитивный способ определения того, что на самом деле происходит с живой кошкой. «Жизнь» котенка — процесс, включающий в себя производство потомства, генетическую вариацию, наследственность, поведение, обучение, запоминание генетической программы, воплощение этой программы при помощи физического тела. «Жизнь» — нечто действующее, а не просто существующее, жизнь потребляет энергию из окружающей среды, растет, восполняет потери, воспроизводится.

И эта цепь процессов, называемых «жизнь», может быть рассоединена, изучена, математически смоделирована, симулирована компьютером и подвергнута любым экспериментам — вне тела живого создания.