Сверхновый Иерусалим

Что же касается вопроса, то на него Сол ответил коротко:

— Проходим над восьмой планетой.

Не над поверхностью, разумеется, а гораздо выше. Намного выше. Из прыжков корабли выходили за пределами систем, и сейчас «Минни» шла примерно в одной а.е. над условной плоскостью системы, проводя предварительное изучение космических тел.

— Сколько всего планет?

— Восемь и есть.

— Точно?

— Пока — по предварительным расчётам траекторий. Но вряд ли что изменится.

— Найди что-нибудь ценное, я крепко проигрался, — проворчал Дауд.

— Ты обещал, что завяжешь с «блэк джеком», — заметил капитан.

— С картами завязал, — кивнул Адиль. — Это всё рулетка…

— Игроман, — буркнул Кан.

— Скопидом.

— Я коплю деньги на безбедную старость.

— А я собираюсь на неё выиграть.

— Идиот.

— Сол, что ты ещё видишь? — перебил друзей Дженкинс.

— Пока, если честно, ничего интересного, — вздохнул в ответ толстяк. — Придётся Адилю продаться в рабство, чтобы расплатиться с долгами.

— Пояс астероидов есть?

— В наличии.

— И что?

— Анализ ещё продолжается, но, вроде, ничего сверхъестественного.

Астероидами добывающие компании начинали интересоваться в первую очередь: утаскивали их по одному и переводили на металл. Иногда среди них попадались «жемчужины» — тела, состоящие из редчайших элементов, но пока Сол не мог порадовать компаньонов.

— Предварительный анализ пояса — стандарт.

— Жаль.

— Согласен. — Теперь Кан переключился на крупные объекты. — Здесь три газовых гиганта.

— Не многовато для столь малой системы?

— Так уж получилось.

— Гигантов везде полно, — зевнул Адиль.

— Луны у них есть? — осведомился Дженкинс.

— Пока вижу с десяток, но мелкие. Остальные, видимо, прячутся за планетами.

— Будем надеяться.

Ещё один возможный выигрыш — обнаружение у газовых гигантов больших лун, желательно с водой. На них добывающие компании любили устраивать базы, и стоимость системы серьёзно увеличивалась. Но пока, к сожалению, Сол ничего подходящего не обнаружил.

— Мы до сих пор не договорились, как назовём звезду, — взял слово Адиль. — Я предлагаю Зухрой, в честь моей мамы.

— Зухра уже есть, — машинально ответил Денни.

— В честь моей мамы — нет.

— Реестр не пропустит, — объяснил капитан. — Ты ведь не хочешь назвать её Зухрой II?

Удар достиг цели.

— Не хочу, — подтвердил механик. — Моя мама неповторима.

— Так я и думал.

— Давайте назовем «Кофейней»? — хихикнул Кан.

— Почему?

— По абсолютному времени сейчас утро, пора пить кофе.

— Кэп, «Кофейня» в реестре есть? — оживился Дауд.

— Не уверен, — не стал врать Дженкинс. — Но вряд ли робот пропустит такое название.

— А мы скажем, что это псевдоним Сола, под которым он известен в обитаемой части Вселенной.

— А нас не засмеют?

— Разве что Сола…

— Шампанское на борту есть? — неожиданно громко спросил толстяк.

— Что? — не понял Денни.

— Какое? — переспросил Адиль.

А в следующий миг Дженкинс вспомнил, по каким случаям принято пить знаменитое игристое вино, и тихо-тихо поинтересовался:

— Что ты увидел?

— Парни, — срывающимся голосом произнес Сол. — Парни, кажется… Кажется…

— Чтоб мне дюзу вывернуло, — прошептал капитан, разглядев на своем экране четвёртую от звезды планету. — Не может быть!

С открытием гиперов Галактика стала ближе… Нет! Галактика стала настоящим домом — огромным, неизведанным, но доступным, — и люди азартно бросились осваивать его комнаты. Открывали систему за системой, звезду за звездой, торопились так, будто бесконечная Вселенная вот-вот закончится, будто четыреста миллиардов светил Млечного Пути можно облететь за неделю.

Люди всерьёз увлеклись новой игрушкой.

Солнечная система превратилась в одну большую космическую верфь, на которой собирали звездолеты. Инженеры их проектировали, бесчисленные корпорации строили, академии выпускали одну партию космонавтов за другой. Цивилизация торопилась стать великой и безжалостно переплавляла старый дом во имя новых. Ресурсы Солнечной системы были потрачены на мощный рывок к звёздам, а там…

А там неожиданно выяснилось, что землеподобные миры не просто редки, а уникальны. И далеко не у каждой звезды можно воздвигнуть настоящий дом. На сотню, а то и тысячу систем приходилась одна-две планеты, не более. А после того, как провалились все попытки терраформирования более-менее подходящих миров, человечество окончательно растерялось.

Цивилизация находилась на пике могущества. Едва ли не впервые в истории у людей всего было в достатке: высококлассные роботы взяли на себя большую часть труда, недорогие гиперы сделали доступными ресурсы, мощность энергетических установок давно обогнала потребности общества, на многих лунах обнаруживались запасы льда, но планеты…

Землеподобные планеты стали величайшей драгоценностью Вселенной.

— Скажи, что ты не ошибся, — прошептал Дженкинс.

— Денни, я пока ничего не могу сказать…

— Сол, дорогой, пожалуйста, скажи, что ты не ошибся!