Сверхзадача

Я неохотно вспоминаю об этой ночи. Каждый доказывал свою правоту, не заботясь о человеческом достоинстве, и потому у одиннадцати человек появилось двадцать два мнения. Одиннадцать лучших представителей человечества, как сказал когда-то Феликс, грызлись друг с другом и с самими собой в поисках истины, содержание которой менялось при каждом повороте мысли. Может ли быть нравственным насилие и безнравственным убеждение? Что вернее: предоставить решение своей участи судьбе или бросить все в костер борьбы? Как сделать правильный выбор? Действительно ли мы все разрушили, или только сейчас начнется эпоха новой жизни? Мы прошли столько очистительных костров решимости и раскаяния, но едва ли стали мудрее.

Вопрос, который Тен задал Мазу, звучал так: "Когда сыновья далекой звезды смогут закрыть пролив Новой бухты?" Ответ Мазу гласил: "Завтра утром сыновья далекой звезды узнают все!" Согласитесь, что такой ответ каждый может истолковать как угодно. Вот мы и толковали всю ночь. А тяжело дышащий Ного, словно массивная глыба, оставался равнодушным к нашим спорам — он все еще спал тяжелым искусственным сном. Я подошел к нему в пылу спора, устав доказывать свою правду, и попытался нащупать пульс, как будто это могло мне помочь в поисках истины.

Я почувствовал, что судьба делает новый поворот. Не только мы не спали в эту ночь — не спал весь город, освещенный тысячами факелов. Факелы горели вокруг дворца, освещая колеблющимся светом хмурых часовых с копьями. Улицы города были запружены туземцами и возбужденным говором.

Мы терялись в догадках. Чем встретит нас новое утро?

Когда дальнейший спор всеми был признан бессмысленным, мы собрали все наше снаряжение, кое-какие запасы продовольствия, баллоны с кислородом и перебрались на крышу. Андрей, Тен и Тилл помогли мне передвинуть кровать Ного. Мы готовились к обороне. С крыши хорошо был виден "Викинг". Там, в одиночестве, дежурил Феликс, переживающий оттого, что ничем не может нам помочь. На всякий случай, включая корректирующие двигатели, он стал маневрировать по глади залива на виду у города. До нас доносился ровный гул реактивных двигателей, в темноте было видно, как их кинжальное пламя появляется то в одной, то в другой стороне.

Близился рассвет. Меня все больше одолевало сомнение — как быть с Ного. В надвигающейся схватке мы можем погибнуть, а какая судьба уготована ему? Жил бы он в своих джунглях — и никаких проблем. Так нет же, угораздило его согласиться на авантюру этого странного пришельца! Я имею в виду себя.

Надо разбудить его. Пока еще возможно, я должен объяснить ему, в какой ситуации он оказался. Здешние туземцы почитают его как лесного бога Икенду — это обстоятельство ему на руку. Надо продумать приемлемую для Ного тактику отношений с горожанами и Мазу. Она должна быть предельно простой и в то же время соответствовать нечаянному статусу Ного как божества. Он должен будет пробиваться на родину, в направлении горной гряды и дальше. В том, что Ного во время одиноких скитаний сумеет постоять за себя в любой обстановке, я не сомневался. Он сможет вернуться домой. Я прикинул расстояние отсюда к племени плоскоголовых — примерно до тысячи километров по прямой. Скитания могут удлинить их до трех тысяч. Если в среднем Ного будет проходить по двадцать километров в день, то через сто пятьдесят — сто восемьдесят дней он окажется среди своих… Я поделился своими соображениями с Марком. Он пожал плечами:

— Грегор, тебе лучше знать, что делать. Что мы знаем об этом туземце? Единственный положительный момент в случае с Ного — это Икенду. После взрыва в проливе его фигура имеет особый вес. Мазу должен считаться с этим.

Я попросил Вэла хорошенько продумать медицинскую часть проблемы Ного. Он заверил, что никаких сложностей не видит… Через полчаса, вооруженный шприцами и флакончиками, он начал колдовать над спящим гигантом. Потом выслушал его легкие, проверил все параметры сердца. Под конец сделал одну инъекцию в вену, другую — в мышцу бедра:

— Через полчаса садись на этот стул и жди… Вернее сказать встречай своего спутника. Вы расстались в момент его последнего пребывания в здравом уме, так что он будет поражен новой для него обстановкой. Держись весело, самоуверенно и спокойно.

Вэл ушел; я уселся у изголовья Ного и предался размышлениям. Вскоре я отметил, что у Ного изменилось дыхание: оно стало чаще и глубже. Еще через некоторое время он что-то тихо пробормотал. Потом просто открыл глаза и уставился на меня:

— Грего… Грего! Где мы? — он приподнялся и схватил меня за руку, обводя комнату диким взглядом.

— Ха, Ного! Я рад, что ты проснулся! Долго же ты спал! Теперь мы находимся у моих братьев… Ты уже не болен, Ного!

Не выпуская мою руку из своей, он покосился на раненое плечо, пошевелил им. Настороженность в глазах сменилась радостью:

— Ного уже не болен! Ного может идти на охоту с Грего!

— Конечно, конечно, мы пойдем на охоту!.. Сначала я покажу тебе своих братьев. Потом покажу людей, которые живут в каменных хижинах… Ты можешь встать?