Свет любящего сердца

— Хвала Господу! — воскликнул Дан в изумлении. — Я молился об этом, но у меня, видимо, вера слаба. Я не ожидал, что мои молитвы будут так скоро услышаны. Я думал, Господу понадобится долгое время, чтобы привлечь сестру к Себе. А раз так, то, может быть, теперь у меня будет дерзновение молиться о том же и для матери. Мне все это казалось таким безнадежным, пустой тратой времени.

Они долго еще сидели и говорили, в подробностях обсуждая всю историю — с того момента, как Брюс встретил на Пенсильванском вокзале рыдающую Корали и как она спросила у него, как ей спастись. И по мере разговора они начинали чувствовать присутствие в комнате их Владыки и становились все ближе Ему и друг другу.

Когда они поднялись с колен после молитвы, Дан тепло пожал руку другу.

— Никогда не перестану благодарить Бога за то, что Он послал мне тебя. Если бы я приехал один, скорее всего, уехал бы на следующий день, оставив сестру и мать на произвол судьбы, решив, что им не суждено спастись. Но я только теперь начинаю понимать, каким я был неверующим тупицей. Слава Богу, что Он послал тебя в такой момент!

— Дан, не говори так. Ты ни за что не покинул бы этот город, пока не перевернул бы здесь все, до последнего камня, чтобы найти способ помочь твоим родным! Потому что Сам Господь направляет тебя, и я рад, что он позволил мне принять участие в этом деле. А сейчас пора ложиться спать, а то завтра мы не встанем.

А в это время на другом краю города Корали сладко спала. Она проснулась очень рано, радуясь предстоящему визиту, предвкушая удовольствие общения с новыми знакомыми.

Позавтракав, она вышла из дому, отправилась в ближайший цветочный магазин и с огромным удовольствием выбрала целую коробку цветов, чтобы отослать их миссис Шеннон. Она сама выбирала их долго, придирчиво, тщательно — каждый цветок. Внизу лежали душистые гвоздики — белые, розовые и темно-красные, затем чайные розы, поверх них — африканские маргаритки пастельных тонов, переложенные тропической зеленью, а там, где осталось свободное место от длинных стеблей, — очаровательные темно-синие и фиолетовые фиалки и три крупные гардении. Все вместе производило ошеломительное впечатление — просто дух захватывало от красоты и яркости красок. Корали никогда еще не получала такого удовольствия от покупки цветов, она долго любовалась ими, думая о леди, для которой они предназначались. Все в этой женщине дышало уютом и материнской заботой. О, если бы Лиза была такой, если бы ее можно было называть «мама», как Валери обращалась к своей матери — «мамочка»!

Она снова мимолетно вспомнила о Лизе. Как она там, на своем горнолыжном курорте в Канаде? Наверное, веселится вовсю. Без этого она не может. Но где она взяла денег на поездку? Лиза же не может не швырять их направо и налево, пусть даже берет их у собственного ребенка. Но на этот раз Корали была уверена, что та ничего не снимала с ее счета.

Слоняясь по квартире в ожидании вечера, она вдруг заметила, что чего-то не хватает. Отсутствовало что-то, к чему привык глаз, чего не замечаешь, пока вещь не исчезнет. А что здесь стояло — по сторонам высокого зеркала в углу большого зала? Ах да! Она вспомнила. Два языческих божка — бесценные антикварные вещицы старинного серебра, усыпанные сверкающими драгоценностями. Неужели Лиза решила с ними расстаться? Она часто повторяла, что это ее самые ценные приобретения! У божков были широкие уродливые лица, с разинутыми ртами и высунутыми языками. Дикие демонические глаза из драгоценных камней, скрученные, словно в судорогах, ножки и ручки. Корали их терпеть не могла и всегда отводила взгляд, когда они попадались ей на глаза.

Но Лиза их обожала и часто любовалась ими, называла их своими покровителями и говорила, что ни за что на свете не рассталась бы с ними.

Неужели Лиза решилась продать их? Или просто заложила за хорошую сумму? Корали вздохнула. Это лишний раз доказывает, что Лиза способна на все, когда ей нужны деньги.