Свет в августе. Деревушка. Осквернитель праха

Аккуратно свернутую веревку он держал у себя на чердаке, за той же отставшей доской, за которой миссис Макихерн держала свою мелочь – только веревка была засунута поглубже, куда миссис Макихерн не могла дотянуться. Идею он позаимствовал у нее. Порой, когда старики храпели у себя внизу, он размышлял над этим парадоксом. Даже хотел открыться ей, показать, как он прячет орудие греха, научившись у нее, воспользовавшись ее же идеей и хранилищем. Но он знал, что единственным ее желанием будет желание помочь ему – чтобы он продолжал грешить, а она помогала ему хранить это в секрете; что в конце концов при помощи многозначительных сигналов и шепота она разведет такую таинственность, что Макихерн поневоле заподозрит неладное.

Так он начал красть – таскать деньги из тайника. Очень возможно, что не она толкнула его на это, что о деньгах она с ним не говорила. Возможно даже, он не понимал, что платит деньгами за удовольствие. Просто он много лет наблюдал, как миссис Макихерн прячет деньги в определенном месте. Потом у него самого появилось что прятать. Он прятал в самое безопасное место, какое знал. И каждый раз, когда он засовывал или вынимал веревку, на глаза ему попадалась жестянка с деньгами.

В первый раз он взял пятьдесят центов. Он немного поколебался, взять ему пятьдесят или двадцать пять. Взял все же пятьдесят – ему как раз столько было нужно. На эти деньги он купил лежалую, засиженную мухами коробку конфет – у человека, которому она досталась за десять центов в магазинной лотерее. Конфеты подарил официантке. Это был его первый подарок. Он дал ей коробку так, будто никому до него в голову не приходило что-нибудь ей дать. Когда она взяла большими руками эту обшарпанную, пестро размалеванную коробку, на лице ее было несколько странное выражение. Она сидела на кровати – дело происходило в ее спальне, в домике, где она жила с мужчиной по имени Макс и женщиной по имени Мейм. Как-то вечером, примерно за неделю до этого, Макс к ней зашел. Она раздевалась – сидя на кровати, снимала чулки. Он вошел с сигаретой в зубах и прислонился к комоду.

– Богатый фермер, – сказал он. – Джон Джейкоб Астор[19] с сеновала.

Она чем-то прикрылась и продолжала сидеть, неподвижно, потупясь.

– Он мне платит.

– Чем? Он что – не промотал еще свои пять центов? – Он посмотрел на нее. – Обслуживаем землепашцев. Для этого я тебя вез из Мемфиса. Теперь остается только жратву раздавать бесплатно.

– Я это – в свободное время.

– Еще бы. Запретить я не могу. Мне просто смотреть на это противно. Пацан, долларовой бумажки в глаза не видел. А в городе навалом денежных ребят – я понимаю, эти бы хоть ухаживали как люди.

– А может, он мне нравится. Об этом ты не подумал?

Макс разглядывал ее – макушку неподвижной, опущенной головы, руки, лежавшие на коленях. Он курил, прислонясь к комоду.

– Мейм! – сказал он. И, подождав немного, повторил: – Мейм! Поди сюда. – Стены были тонкие. Немного погодя в передней послышались неторопливые шаги блондинки. Она вошла. – Слыхала? – сказал мужчина. – Говорит: может, он мне нравится больше всех. Ромео и Джульетта. Мать моя!

Блондинка посмотрела на темную макушку.

– Ну и что?

– Ничего. Прелесть. Макс Конфрей представит вам мисс Бобби Аллен, подружку малолетнего.

– Выйди, – сказала женщина.

– Сей момент. Я просто занес ей сдачу с пяти центов. – Он вышел. Официантка не шевелилась. Блондинка подошла к комоду и прислонилась к нему, глядя на ее опущенную голову.

– Он тебе платит хоть? – спросила она.

Официантка не шевелилась.

– Да. Платит.

Блондинка смотрела на нее, прислонясь к комоду, как перед этим Макс.

– Ехать сюда из самого Мемфиса. Тащиться в такую даль, чтобы давать бесплатно.

Официантка не шевелилась.

– Максу же это не мешает.

Блондинка смотрела на опущенную голову. Потом повернулась и отошла к двери.

– Да уж, постарайся, чтоб не мешало, – сказала она. – Это дело недолговечное. Маленькие городишки долго такого не терпят. Я-то знаю. Сама в похожем выросла.

С пестрой, дешевой коробкой в руках она сидела на кровати – сидела так же, как во время разговора с блондинкой. Только не блондинка, а Джо теперь смотрел на нее, прислонясь к комоду. Она засмеялась. Она смеялась, держа в мосластых руках размалеванную коробку. Джо наблюдал за ней. Наблюдал за тем, как она встает и, потупясь, проходит мимо него. Она вышла за дверь и позвала Макса по имени. Джо видел Макса только в ресторане – в шляпе и грязном фартуке. К тому же он вошел сейчас без сигареты. Он сунул Джо руку.

– Как жизнь, Ромео?

Джо пожал ему руку, еще не совсем понимая, кто это.

– Меня зовут Джо Макихерн, – сказал он. Блондинка тоже пришла. Ее он тоже впервые видел вне ресторана. Он видел, как она вошла в комнату, наблюдал за ней, наблюдал за тем, как официантка открывает коробку. Она протянула ее вошедшим.

– Джо мне подарил, – сказала она.

Блондинка скользнула по коробке взглядом. Она даже не шевельнула рукой.

– Спасибо, – сказала она. Мужчина тоже взглянул на коробку, не пошевелив рукой.

– Так, так, так, – сказал он. – Смотри, как Рождество иногда затягивается. А, Ромео?