Возможно, он не слышал ничего, кроме долгого ветра, когда, размахивая рукой так, словно рука еще сжимала стул, бросился на двоих мужчин. Должно быть, он даже не знал, что они сами двинулись на него. Потому что в каком-то исступленном восторге, подобно приемному отцу, он бросился прямо на кулак незнакомца. Возможно, он не ощутил ни первого, ни второго удара, но незнакомец дважды попал ему в лицо, прежде чем он рухнул навзничь и застыл, как тот, кого он сам поверг недавно. Он не потерял сознания – потому что глаза его были открыты и тихо смотрели на них. В глазах не было ни боли, ни удивления – ничего. Но, видимо, он не мог пошевелиться; он просто лежал с выражением глубокой задумчивости и тихо смотрел вверх на двоих мужчин и блондинку, все еще неподвижную, гладкую, лощеную, как литая статуя. Возможно, и голосов не слышал, а если слышал – они и сейчас значили для него не больше, чем ровное сухое гудение насекомых за окном:
Лежа тихо и покойно, Джо смотрел, как наклоняется незнакомец, приподнимает ему голову и снова бьет в лицо – на этот раз коротким резким ударом. Чуть погодя он лизнул губу, как ребенок – ложку на кухне. Он смотрел, как незнакомец отводит руку. Но она не ударила.
Рука не ударила. Возле них оказалась блондинка. Она держала руку незнакомца за запястье.
10