Свет в глубине

– Знаю, знаю, – поспешно согласился Харк. – Я хочу сказать, что не пошел бы на такой риск, не будь у меня веской причины. – Он глубоко вздохнул и продолжил: – Нет, никто меня не заставлял. Даже не просил. Но кое-кому было необходимо, чтобы я сделал это.

Брови некоторых покупателей вопросительно приподнялись – хоть какой-то намек на заинтересованность.

– Я вырос в приюте, – начал он.

– Вот это сюрприз! – крикнул шахтовладелец.

Многие покупатели усмехнулись, переглянувшись. Большинство подкидышей и осиротевших детей на Ледиз-Крейве оседали в приюте, и многие покинули его юными многообещающими мошенниками.

– Прекрасное место, не так ли? – быстро нашелся Харк и криво улыбнулся.

«Не позволяй им сбить тебя. Крепче держи поводья».

– Возможно, кто-то тоже вспоминает о нем. А сейчас… Само собой разумеется, я очень благодарен губернатору за великодушие. Но ведь порой мы обязаны и другим людям, не так ли? Тем, кто дает нам работу или еду.

Он не упомянул о том, что выдаваемой в приюте еды было маловато, чтобы выжить. Сейчас это было лишнее.

– Одна женщина иногда разбивала палатку в пещере неподалеку и продавала маринованные морские водоросли. Порой она кричала на нас и отгоняла, швыряясь камнями. Она была немного не в себе – скверный характер. Но иногда оставляла для нас еду на камнях.

Когда Харк был совсем маленьким, действительно была такая старуха. Он не знал, что с ней стало, но мысленно поблагодарил ее за то, что она вдохновила его на эту историю.

Кто-то из публики внимательно слушал. Другие нетерпеливо листали каталоги. «Не нужно слишком давить на жалость, – напомнил себе Харк. – Покороче».

– Думаю, за эти годы она совсем выжила из ума. Стала разбивать свою палатку в самых темных пещерах, какие только ей удавалось отыскать. Она не могла выносить свет маяков по ночам. Вы знаете, как это бывает.

Объяснять было ни к чему. В фонари сигнальных башен заливали воду Подморья, смешанную в нужной пропорции с рыбьим жиром, а в качестве фитиля использовали крохотные волокна боготовара. Такие фонари горели дольше и ярче, чем ворвань[4], но недаром их называли страхофонарями. Что-то в их свете неприятно действовало на нервы и заставляло сердце биться быстрее. Поколение Харка выросло с этими фонарями и привыкло к их воздействию, но люди постарше часто не выносили их и жаловались, что от их света у них бывают кошмары.

Старики, которые были свидетелями битвы богов, больше других ненавидели сигнальные башни. Они помнили этот тошнотворный пляшущий фиолетовый свет, мерцающий во тьме или едва скользящий по гигантским остовам кораблей.

– Как ее звали? – крикнула женщина с моноклем.

– Катя, – ответил Харк, не задумываясь. Ту старуху действительно звали Катей, к тому же имя было вполне распространенным. – Она ночует в разных уголках острова. Многие, должно быть, знают ее. Можете сами спросить!

Женщина подняла брови. «Да, – говорил ее взгляд, – но я не могу проверить правдивость твоих слов прямо сейчас, правда? Не могу удостовериться, что ты не врешь, пока не сделаю ставку».

Это соображение было единственным преимуществом для Харка. К счастью, аукционист ничего не знает о его деле, кроме того, что прочитал вслух. Покупателям придется самим решать, верить ли истории Харка. Если кто-то купит его, а потом обнаружит, что его обманули, – рассердится, конечно, но у Харка будет шанс снова заговорить им зубы.

– Так это Катя любезно попросила тебя погасить фонари? – спросила женщина в жакете все тем же недоверчивым тоном.

– Катя никогда ничего не делает любезно, мэм, – откликнулся Харк, с радостью заметив слабые улыбки на нескольких лицах: они поверили в реальность старухи. – Она даже умудряется выводить из себя местных мусорщиков. Орет на них и приказывает убираться с ее берега. Они прогнали бы ее или что похуже, если бы я не уговорил их оставить ее в покое. И… если бы они не видели, что она больна. – Он принял мрачный вид и пожал плечами. – Я понял, что она уходит.

«Проще, правдоподобнее и не вдаваясь в детали».

– Она совсем лишилась ума – перестала меня узнавать. Постоянно пряталась в пещерах и думала, что фонари на вершинах скал были мигающими фиолетовыми огнями богов, вернувшихся из мира мертвых. Будто они снова ожили, поднялись из глубин и теперь прочесывают остров в ее поисках.

Харк покачал головой и грустно прищелкнул языком. Сейчас он и сам почти поверил своей сказке. Конечно, это ложь, но, как любая первоклассная ложь, она несла в себе толику правды. Он видел, как старики таким же образом сходили с ума, их детские страхи всплывали на поверхность, подобно утопленникам.

– Вчера вечером она появилась в той бухте, и, клянусь, кости просвечивали под ее кожей. Я понял, что она не протянет до утра. Она пряталась в пещере, ослабевшая и голодная, чтобы стоять на ногах… Но стоило ей выйти, как фиолетовый свет снова сводил ее с ума. Она начинала вопить и, спотыкаясь, опять бежала в пещеру. Я попытался передать ей еды и воды, но она наставила на меня нож. Глупая корова!

Харк покачал головой.