Свет в объятиях тьмы. Азим и Чёрный рубин

Шахиншах выехал из Шомабада ближе к полудню, когда большая часть делегации уже покинула город. Азим проводил чуть ли не всех, помахав рукой и желая им удачи. Перед своим отъездом он ещё раз напомнил наибу Шомабада найти Амира, сына Мехри.

Свита шахиншаха выехала со свитой наиба Арружа. Они вместе ехали на восток, а на следующий вечер разделились: свита Азима держала путь на юго-восток в сторону Расулабада, а свита Фотеха повернула на северо-восток. Бузург ибн Махмуд кивнул наибу и продолжил путь рядом с шахиншахом и олималикой. У него был нерешительный и задумчивый вид, который не остался незамеченным.

— Вы обеспокоены чем-то, отец? — спросила Зилола и привлекла внимание Азима.

Бузург остановил коня и посмотрел на дочь, затем на зятя. Они тоже остановили своих лошадей.

— Я не верил в вас, — признался Бузург, глядя на Азима. — Но что-то подсказало мне дать вам шанс. Это было голосом твоей матери, — он посмотрел на дочь. — Я до сих пор скучаю по ней. Утратив её, я утратил цель в этой жизни и не уделял тебе должного внимания, — Бузург многозначительно вздохнул и спустился с коня.

Зилола и Азим тоже спешились.

— Прости меня, я не был хорошим отцом, но Азим будет тебе лучшим мужем, — сказал Бузург, посмотрев на них.

Зилола обняла отца и поцеловала его за щёку.

— Я люблю вас, отец, и всегда любила, — сказала она.

Бузург погладил дочь по лицу и посмотрел на Азима.

— С вашего позволения, великий господин, я бы хотел предложить Фотеха на своё место и занять его.

— Почему? — удивился Азим.

— Я хочу вернуться в Арруж, — ответил Бузург. — Я хочу отдохнуть от государственных дел и написать мемуары, включая о твоей матери, — он с улыбкой посмотрел на дочь. — Не волнуйтесь, я буду часто навещать вас и давать советы, — обещал Бузург.

— Я не в праве отказать вам, отец, — Азим подошёл и пожал руку тестю. — Я не ожидал всего этого, и благодарю вас за этот шанс. Вы изменили мою жизнь.

— А вы вернули мою, — с улыбкой сказал Бузург. — До скорых встреч.

Он поклонился шахиншаху, поцеловал Зилолу в лоб, сел на коня и погнал его к свите Арружа.

Азим и Зилола продолжили свой путь на Расулабад уже вместе с новым наибом…

После нескольких дней в пути Бузург со свитой вернулись в Арруж. Их встретили с почестями и устроили праздник. Бузург разделил с ними трапезу и порадовал горожан пару танцами. После праздника он вернулся в свою старую приёмную, где у подножия трона его ждал подарок. Бузург положил его на трон и снял тканевую обёртку — эта была картина с изображением Нисо, наблюдавшей за звёздами с балкона. Бузург поднёс руку к её лицу и улыбнулся. Затем он вышел на балкон и посмотрел на звёзды.

— Ты всегда мечтала быть среди этих звёзд, — обратился он к воспоминаниям о своей жене, — а я даже не представлял, что ты окажешься среди них так рано, — его горло сдавливал ком, а тоска теснила в груди. — Прости меня, — Бузург не успел извиниться за свою измену при жизни Нисо. — Наша дочь так похожа на тебя, — улыбнулся он, глядя на мириады звёзд на ночном небе. — Я сдержал своё слово. Я не выдал её за тех, кто желал моего трона… Азим — хороший человек, благородный, — помедлив, продолжил Бузург. — Он любит Зилолу и позаботится о ней лучше, чем я, — Бузург опустил взгляд на спящий город и задумался. Как бы невероятным это ни было, он признал, что предсказания Арогин сбылись — он выдал свою дочь за того, кто полюбил её; Азим стал его наследником, собрал несокрушимую армию и сверг колдуна, возомнившего себя богом; Теперь, его наследник правит империей. — Шахиншах позаботиться и о двух государствах, — уверенно добавил он и, вздохнув с умиротворением, ощутил, как вокруг него воцарились тишина и покой.

* * *

ЭПИЛОГ

Глубокой прохладной ночью убывающая луна, недавно полная, молча наблюдала за спящими над юго-западным хребтом Катрона. Ее серый свет освещал плоские и куполообразные крыши домов, создавая таинственную атмосферу.

Насмешливый ветер тревожил серп золотой луны с тремя волнистыми линиями, изображённых на реющем прапоре с тремя хвостами (средний короче крайних) на вершине куполов. Его изменчивые порывы хлыстом вытягивали к перилам каменного балкона, горделиво возвышавшегося над крышами, и парусом надували тонкие золотые шелковые занавески, впуская прохладный воздух внутрь просторной спальни.

Высокие железные окна пропускали лунный свет внутрь, но легкие серебряные шторы приглушали его. В нишах, в противоположных от окон стен, горели толстые свечи грязно-желтого и молочно-белого цветов, наполняя воздух нежным ароматом.

Посреди спальни, под балдахином на низкой кровати, устланной молочно-розовой шелковой простынёй, спали муж и жена. Тюль под цвет простыни с узорами золотого серпа луны с тремя волнистыми линиями с трех сторон балдахина берегла их покой.

Передние занавески были привязаны к коричнево-алым резным колоннам балдахина, позволяя луне бесстыдно подсматривать за супругами через прореху между золотыми занавесками.