Светящееся пятно. Кольцо вечности

Он уже сжимал обе руки миссис Окли и чувствовал, как дрожат и дергаются ее ладони, словно рвущиеся из силков птицы.

– Ну хватит! Приди в себя! Тебе нечего волноваться. Я не хочу тебе зла и прошлое ворошить не буду. Меня все устраивает. И ноги моей тут не было бы, однако у нас с Мартином общие дела, и мне рано или поздно пришлось бы познакомиться с его женой. Я решил, что нам лучше встретиться один на один, без посторонних.

Даже самый слабый человек способен дать отпор, если угроза достаточно серьезна. Линнет Окли рывком высвободила руки.

– Ты сбежал и позволил мне думать, будто тебя нет в живых!

– Девочка моя, что за упреки! Мне улыбнулась удача. Я воспользовался случаем. Забыла, в какой мы были яме? Надо было вылезать из болота – не вечно же в нем сидеть!

– А меня ты бросил пропадать? – воскликнула она.

Грегори Порлок рассмеялся.

– Ну что ты, дорогая! Я был уверен, что моя Линнет найдет новый источник дохода. И не ошибся – нашла, причем более стабильный и внушительный. Как там в песенке поется? «И красавица томится чего-то там, а клетка золотая парам пам-пам».

Линнет Окли стукнула его кулачком – словно птичка клюнула. Он только рассмеялся.

– Перестань, не глупи! Понимаю, тебе нелегко, но времени у нас немного. Вот что я тебе скажу, а ты запомни: семь лет назад ты была на семь лет моложе, а выглядела лет на десять лучше, чем сейчас. Когда я пропал, ты предусмотрительно объявила меня погибшим, чтобы спокойно искать нового покровителя. Сейчас не делай глупостей, а то лишишься насиженного местечка! Непонятно, что с тобой тогда будет. Ладно, не пугайся – пусть все остается как есть, я вовсе не возражаю. Мартин ведь уверен, что ты вдова?

Миссис Окли расплакалась.

– Я правда думала, что вдова… Я думала, ты мертв.

В его глазах плясали насмешливые огоньки.

– Знаешь, наш суд суров – потребует свидетельство о смерти. Ты, естественно, надеялась, что я помер, – иначе как бы ты вышла за Мартина? Выдала, так сказать, желаемое за действительное. Вряд ли суду это понравится. Дай-ка вспомнить, сколько ты меня оплакивала, втайне надеясь на мою кончину, прежде чем выскочить замуж? Месяцев шесть?.. Ох, нет, целых девять! Впрочем, более долгого траура я, вероятно, не заслужил. Однако законники люди негибкие и двоемужества не поощряют.

Тут Порлок отметил, что слегка перестарался с угрозами, так как миссис Окли все же испустила крик. Не то что бы очень громкий – слишком она была перепугана, но тем не менее крик. А крик, как правило, вызывает любопытство окружающих. И Порлок сменил саркастический тон на ласковый и доверительный.

– Не бойся, Линнет! Разоблачение улыбается мне не больше, чем тебе, – у меня тогда дело не выгорит. Хотя я-то закон не нарушал, в отличие от тебя. Но меня интересует успех дела, а значит, и твой брак разрушать мне незачем. У вас ведь сынок, правда?

Теперь она смотрела на него с еще большим ужасом.

– Да, Марти…

– Ладно-ладно, Марти никто не трогает. Слушай внимательно! Способна ли ты держать язык за зубами?

– Конечно…

– Как правило, неспособна. Однако в данной ситуации… когда на кону самое дорогое, ты хотя бы попытаешься. Не вздумай плакаться Мартину: он выставит тебя на улицу, а я подам на тебя в суд за двоемужество. Одно слово Мартину или кому-либо еще – и пиши пропало. Поняла?

– Да, Глен…

– И не называй меня Гленом, а то проговоришься! Запомни – я Грегори Порлок, для друзей – просто Грег. Называй меня Грегом, даже мысленно – тогда быстрей привыкнешь. И хватит так на меня смотреть – убивать я тебя не намерен.

Миссис Окли и правда выглядела так, словно ей приставили к горлу нож. Все мышцы сжались, в глазах застыл страх.

Мистер Порлок протянул руку (отчего она болезненно поморщилась, как всякий раз при его приближении) и похлопал ее по плечу.

– Дорогуша, я скажу одну важную вещь, и тебе сразу станет лучше, так что соберись! Понимаю, сообразительностью ты никогда не отличалась, но хотя бы попытайся понять. Слушай! Я не буду рушить твой брак с Мартином Окли. Поняла?

Она мелко закивала.

– Теперь слушай дальше! Я никому не скажу, что мы знакомы. Если ты будешь держать язык за зубами. А если проболтаешься Мартину или любой другой живой душе – пеняй на себя. Я в ту же секунду приму меры. Поняла?

Опять мелкие кивки.

– Крайне выгодное для тебя предложение. Сохранишь Мартина, его деньги, положение в обществе, репутацию, ребенка… в тюрьму опять же не сядешь. Приятно, да? Взамен я попрошу сделать две вещи. Первое: держать язык за зубами. Уж не знаю, как ты справишься, поскольку тебе это несвойственно. Второе… – Тут он замолчал, устремив на нее внимательные смеющиеся глаза.

Ужас слегка отступил. Чуть ослабил хватку, прежде чем сжать сильнее. Порлок откинулся на спинку и, улыбаясь, смотрел на нее из своего угла, а она застыла в ожидании.