Светлана свет его П

— При всем при этом не слабость, боязнь, попустительство, дешевый компромисс, или самоуничижение. Это надежда на возможность избежать неприятности в тех самых отношениях. Соединиться вновь, даже по пустому поводу. Возможно, опять неудачно пошутить. Не ранить ощерившийся детонатор. Беззащитного игольчатого.

Подмена великодушного но, ищущего компромисс. Или призрачная надежда, что поймут шутку в следующий раз?

Ерунда! Не поймут. Будут остерегаться. Сторониться. Поверьте, да и шутником быть не охота больше после такого неприятия. Просто твой мозг так устроен, что кроме иронии и сарказма, ни на что не способен. Остаётся одно: понять и простить. Или, попытаться понять и попробовать простить. И молчать… если, кроме шуток, другие слова не ранимые для чужых потёмок, тебе не доступны.

Оратор протягивал руки вперед, делал паузу, затем снова положил обе руки на сердце.

— А ещё, сама тишина умиляет. Тихие вундеркинды правят миром. И люди их любят и тянутся к ним. К молчаливому магниту. Очевидно, чувствуют силу не высказанных слов, не пошученных эмоций. Советую иногда просто промолчать.

Светлана напряглась, потерявшись в стройности изложения речи молодого человека.

— А потом, долгим крепом переживающий организм все одно выльет свою саркастическую любовь. В один прекрасный день. Отдаст весь заряд своих перегревшихся и злых конденсаторов. После такой разрядки выживают немногие. И тут уже не до объяснений.

При полной тишине, деловой подытожил, опять протянув ладони в публику.

— Вот такие советы. Поищите ответы на них внутри себя, и спросите ответа у своего эго.

— Будь покоен, поинтересуюсь — Светлана встала с дивана.

Она переключила телевизор снова на музыкальный канал и взялась за тряпку.

Раздался глухой, но настойчивый стук во входную дверь. Светлана прислушалась, сначала подумала, что ей показалось. Она приглушила звук телевизора. Стук, смешанный со звуком как-будто крупное животное скребется по дереву, доносился из прихожей. Светлана нехотя открыла дверь.

На пороге стояла «душа подъезда». Одновременно нагло и заискивающе она смотрела исподлобья. Её губы растянулись в ехидной улыбке.

— Светлана, золотце моё, пришла просить тебя, э-э-э … вас, следуя регламенту нашего ТСЖ, одобрения на работу перфоратором ваших соседей, в выходной день.

— Чего?

— Кухню, извините за подробности, устанавливать собрались. Сверлить будут. Ящики, разные для посуды вешать. Полотенцесушитель в санузле устанавливать ещё.

— А я здесь причем?

— Так я и объясняю. Ваше одобрение необходимо, подпись в домовой книге. В ответ на их заявление на производство работ.

Консьержка резко протянула тетрадь в лицо Светланы. Светлана отпрянула назад уворачиваясь от острых углов страниц.

Светлане очень хотелось послать, куда подальше, эту сварливую женщину, особенно вспоминая об её отказе в помощи перемещения громоздкого телевизора лицом мигрантского происхождения. Она сдержалась.

— У меня нет ручки.

— А вот же, пожалуйста.

— В каком месте?

— Вот, напротив галочки.

Светлана громко захлопнула дверь перед лицом консьержки, когда та еле успела убрать ногу с порога.

— Злая двуличная сучка.

Светлане даже захотелось плюнуть той вслед, так достала её «душа подъезда».

— Хотя, может при её работе такой и нужно быть? «Всем разрешать, развалится кровать!» — закончила Светлана оправдание консьержки.

Задумавшись, Светлана встала на входе в комнату. Телевизор по-прежнему приглушённо работал. Музыкальный канал изливался лепсовской «рюмкой водки». За стеной, из соседней квартиры, послышался не уверенный звук дрели. Звук то нарастал, то затихал. В перерывах были слышны удары молотка.

— Что все подписи собрали? — крикнула Светлана в стену.

Она сделала звук громче. Лепса сменил Киркоров. Шёл какой-то отечественный праздничный концерт.

— Всё те же на манеже! Конечно, куда без вас-то?

Светлана недовольно хмыкнула, хотя оба певца ей нравились. Гул и грохот строительной активности за стеной нарастал. Светлана как-будто соревнуясь, делала звук громче.

Рубиновая жидкость в бокале дрожала. Возможно, вибрации перфоратора были тому виной, а может громкость телевизора, добавленная в полную мощность. Светлана, после обильного глотка, заворожено смотрела на танцы винного напитка.

Началась реклама. Светлана взяла пульт переключить канал. Внезапно, непонятно откуда, послышался треск рвущейся ткани. А может, вовсе не ткани. Светлана, насторожившись, уменьшила звук и отложила пульт в сторону. Из-за стенки ритмично бухал молоток. Бух-бух-бух. При заключительном ударе, телевизор со стенки колыхнуло ударной волной, послышался неистовый скрежет пластика, и телевизор, сорвавшись, плашмя хлопнулся на пол.

— И-у-х…, да что же за напасть такая?!

Светлана не по-человечески всхлипнула.

На оборотной стороне приёмника, в месте крепления, торчали вывернутые лохмотья пластика. Телевизор лёжа продолжал работать. Только канал в процессе падения переключился сам.

Светлана, на автомате, сделала гигантский глоток рубиновой жидкости.