Светлейший-5. Бремя командира

— Я полагаю, что у всех Романовых или тех, в ком течет их кровь, может быть высокая положительная чувствительность. Выборка пока невелика, но красноречива — все, кто контактировал, обнаруживают способности. Моя сестра Татьяна тоже оказалась позитивно чувствительной к Искажениям. Она может ощущать их энергию.

— И вы, разумеется.

— Я не сказал вам главного. Кажется, я могу поглощать энергию Искажения и преобразовывать её в эфир, — наконец признался я, прекрасно понимая, что это заявление изменит все. — Сегодня, когда Андрей ударил меня боевым заклинанием, основанным на Искажении, мне удалось поглотить эту энергию и преобразовать её в свой эфир.

Шереметева внимательно слушала, и с каждым моим словом её лицо становилось всё более сосредоточенным.

— И вы это скрывали, — сказала она, но в её голосе не было обвинения, скорее интерес и настороженность. — Вы думаете, что это генетическая предрасположенность?

Я пожал плечами.

— Вполне вписывается в концепцию, что дошла до нас от предков. Ведь император Петр Алексеевич, судя по тому, что мы выяснили, боролся с аномалиями. И, вероятно, смог остановить распространение. Иначе за три сотни лет на этих землях не осталось бы живого места.

— И все наследники Петра… Но прямая линия пресеклась на Елизавете. Потом на троне восседал ее племянник по женской линии, затем его сын… А ведь сколько за это время случилось переворотов…

— Возможно, гены по линии Анны Петровны получились не такими сильными, но все равно мы видим проявления. Как только появились Искажения, наша кровь на них реагирует. Думаю, это может быть ключом к борьбе с аномалиями.

Шереметева долго молчала, обдумывая мои слова. Она шагнула к столу Сумарокова, рассеянно провела пальцами по его гладкой поверхности.

— Это серьёзное предположение, Николаев, — наконец сказала она. — Если всё, что вы говорите, правда, это может изменить всё. Но… откуда такая уверенность?

— Нет уверенности, лишь предположения. Но если я прав, это здорово облегчит нашу борьбу с аномалиями. Уверен, при должном уровне чувствительности можно развить навыки и создания боевых заклинаний, и поглощения энергии. Последнее особенно ценно и позволит использовать меньше ртути. Это касается не только членов Дома Романовых, но и других аристократов, в чьих жилах течёт кровь императоров. Вроде меня. И если это так, армия борцов с аномалиями увеличится, и мы сможем быстрее взять эту дрянь под контроль.

Шереметева молчала, погружённая в свои мысли. Она понимала, что это открытие могло стать ключом к решению многих проблем, но также осознавала, какие риски оно несло.

— Это может стать настоящей революцией в магии, Николаев, — наконец сказала она. — Но также и катастрофой, если всё пойдёт не так, как мы представляем.

Начальница принялась сосредоточенно мерить шагами кабинет. Она была человеком, привыкшим действовать наверняка, и сейчас явно колебалась.

— Николаев, — наконец заговорила она, остановившись у окна, — вы осознаёте, что если всё, что вы говорите, правда, нам придётся пересмотреть всю стратегию по борьбе с аномалиями?

— Конечно, — коротко ответил Алексей. — Но либо мы используем этот шанс и получаем союзников в этой войне, либо продолжаем действовать так, как действовали раньше, пока не отравим ртутью всю столицу и окрестности.

— А что если другие Романовы, даже не зная о своих способностях, решат использовать их в личных целях? — Она понизила голос почти до шепота. — Вы же понимаете, Николаев, что каждый раз, когда кто-то получает доступ к Искажениям, это огромный риск. Мы не можем допустить, чтобы эта сила стала разменной монетой в политических играх. А они будут, уж поверьте мне. Даже сам Дом Романовых не так сплочен, как хотелось бы.

Еще бы! Если я и правда окажусь прав, то те же Павловичи получат долгожданный козырь в рукаве и возможность качать права. Романовы — большой Дом, но каждый маг Искажения будет наперечет, и все младшие ветви непременно этим воспользуются, чтобы выторговать влияние.

— Я понимаю ваши страхи, — наконец сказал я. — Но мы не можем их игнорировать. Энергия Искажений уже стала частью нашей жизни, и вопрос только в том, как мы её будем использовать. Если мы не возьмём ситуацию под контроль, кто-то другой сделает это за нас. И у меня есть опасения, что кто-то уже пытался, причем давно.

Шереметева резко обернулась ко мне.

— Что вы имеете в виду, Николаев?

— Коневец. Трагедия на Ладоге. Та самая, из-за которой вы спустили всех собак на мою семью. Я был там недавно.

Брови генерал-лейтенанта поползли вверх.

— Какого черта, Николаев? Как вы туда попали?

— Деньги и энтузиазм творят чудеса. Главное — то, что я обнаружил. Там все едва ли не светилось от остаточной энергии аномалий. И я обнаружил, что кто-то занимается незаконным вывозом зараженных предметов с острова. И если это не дело рук Спецкорпуса, то у нас уже проблемы.

А вот теперь Шереметева собралась в одно сплошное ухо.

— У вас есть свидетельства? — Спросила она.