Светлейший-5. Бремя командира

«Золотая девочка», — подумал я, вспомнив, как Лизу часто называли за её красоту и образцовое поведение.

Лизе Воронцовой только этим летом исполнилось восемнадцать, но свой рубиновый перстень она получила в прошлом году. Как и все из ее круга, с детства девушка была окружена роскошью и вниманием. Невысокая, но стройная, с длинными золотисто-рыжими волосами, она выглядела как классическая аристократка. Тонкие черты лица, безупречная светлая кожа, большие серые глаза с лёгкой задумчивостью…

Насколько я знал, в сейчас Воронцовы не испытывали проблем. Да, в период Дворцовых переворотов их здорово штормило, но с годами они смогли восстановить статус и влияние. Сейчас у них все было стабильно.

Но если так, то зачем им влезать в непонятные интриги? Или я все же чего-то не знал?

Я вспомнил картину у Шереметевой. Граф Воронцов был изображен одним из сподвижников Дщери Петровой. Кроме того, в Воронцовых текла капля крови Романовых. Казалось бы, идеальные кандидаты в борцы с Искажениями, если бы не то, что я сегодня увидел.

И еще один вопрос, на который я пока не мог ответить. Была ли эта интрига личной инициативой самой Лизы, или же она действовала по указке старших?

— Все в порядке, Екатерина Дмитриевна, — донесся из-за ширмы голос Сумарокова. — Пока вы на первой стадии. Небольшое недомогание в виде слабости или головокружения — увы, типичный побочный эффект от взаимодействия с аномальной силой…

Кати зашуршала, одеваясь.

— Благодарю, ваше высокоблагородие. А когда начнется вторая? — спросила она.

— С учетом скорости протекания процессов… Полагаю, через два-три дня. Тогда вам придется удалиться в стационар, чтобы пройти через кризис под нашим наблюдением…

Я рассеянно слушал, как Сумароков расписывал Катерине план эксперимента. У меня не выходила из головы посылка, которую получила Лиза Воронцова.

Кулон-ладанка на длинной серебряной цепочке. В таких в стародавние времена носили частички святых мощей или просто драгоценные смолы. Но позже многие дамы приспособили их, чтобы носить ткань, пропитанную любимыми духами.

Но вряд ли бы Лизе с такими рисками передали обычный предмет. Будь это даже семейная реликвия, его бы могли отправить официально — через постовую службу Корпуса. Значит, в кулоне была какая-то «запрещенка». И я ставил на яд.

Что ж, таллий, полагаю, передали похожим образом. С ним даже было проще — тогда меры были не столь строгими, и Лиза могла пронести его с собой прямо на заселении.

А вот для кого предназначался опасный подарок? Думаю, Катерина.

— Алексей Иоаннович, ваши показатели тоже не вызывают у меня вопросов, — улыбнулся Сумароков, делая записи в журнале. — Впрочем, как обычно. Жду вас обоих вечером на плановую проверку. А вы, Катерина Дмитриевна, постарайтесь пока что беречь силы. Через пару дней они вам понадобятся.

— Конечно, ваше высокоблагородие, — кивнула девушка и посмотрела на часы. — Ой, через десять минут лекция. Алексей, нам лучше поторопиться!

Попрощавшись, мы вышли в пустой коридор медсанчасти и направились в сторону главной лестницы. Первой по расписанию шла общая лекция по организации безопасности.

— Давай-ка пойдем в обход, — предложил я.

Катя удивленно на меня посмотрела.

— В чем дело?

— Нужно поговорить наедине.

Мы как раз дошли до одного из углов коридора квадратного замка — там располагалась еще одна узкая лестница. Я уже хорошо ориентировался и потащил девушку за собой.

— Что-то случилось, Леш? — шепнула она, когда мы оказались в полутемном холле.

Я огляделся по сторонам и прислушался. Никого. Охрана только наверху, и здесь нас не услышат, если не орать.

— Пока не случилось, — ответил я. — Но может.

Кати сразу насторожилась. В её глазах появилась тень тревоги, но она быстро взяла себя в руки.

— Это как-то связано со мной, да? — тихо спросила она, и ее голос дрогнул. — Опять?

Я решил не ходить вокруг да около и сразу задал вопрос, который уже несколько дней не давал мне покоя.

— Я должен понимать, кто так настойчиво хочет от тебя избавиться и почему.

Её лицо мгновенно изменилось. Катерина приподняла брови, но в её взгляде было больше недоумения, чем страха. Она покачала головой.

— Я… Я не знаю, — её голос дрогнул, и она посмотрела на меня в полном замешательстве. — Я не понимаю. Я ведь не представляю никакой угрозы. У меня нет власти, нет влияния… У меня ведь даже семьи теперь нет, Леш! Меня уже расспрашивали и майор, и сама ее превосходительство… Они предположили, что это могло быть по заказу моего отца. Но мне трудно в это поверить. Неужели из-за того, что я отказалась выходить замуж и сбежала, меня теперь нужно убивать?

Я прислонился к холодной стене.

— Тогда какие другие варианты?

— Понятия не имею! Может все это вообще какая-то ужасная случайность!

— Таллий в конфетах случайностью быть не может, — отрезал я. — Кто-то настолько сильно тебя боится, что решил пойти на риск и убрать тебя даже в стенах Спецкорпуса.

— Но я… никто.