Светлым магам вход воспрещен

Только хотела сказать, что непременно подскажу Кэтти маршрут, лишь бы они на пару минут занялись поцелуями и заткнулись, как из гардеробной раздался подозрительный шорох. Казалось, кто-то разворачивал хрусткую бумагу.

Я сама не поняла, как сорвалась с места, стремительно пересекла спальню и резко отворила дверь, замаскированную под стенную панель. Две девушки в серых форменных платьях, развешивающие вещи Кэтти на плечики, резко оглянулись и замерли. На фоне ярких нарядов из багажа горничные выглядели невыразительными тенями.

– Мы почти закончили, госпожа! – отмерла одна, испуганно переглянувшись с товаркой. – Второй сундук открыть не удалось, поэтому…

– Не беспокойтесь, – быстро перебила я, не желая снимать охранное заклятие при посторонних людях.

– Агнесс! – позвала Кэтти, видимо, распрощавшись с женихом.

– Пожалуйста, не торопитесь, – приветливо улыбнулась я горничным и вышла, аккуратно прикрыв дверь.

– Мне надо срочно собираться к тетушке Брунгильде! – Сестра поспешно стаскивала пальто. – Она тут самая старая. Живет в восточной башне. Шейн говорит, что мы обязаны поздороваться. А где мой сундук?

– Пока разбирают.

Я вновь открыла дверь гардеробной. В настенном светильнике послушно вспыхнула свеча, и ее свет, преломляясь в резных гранях хрустального колпака, залил небольшое помещение. Разноцветные наряды висели на плечиках, туфли стояли на полочках, громоздкий сундук был аккуратно сдвинут к стене. А горничные исчезли. Не могли же они бесшумно сдвинуть махину, которую вчера спускали с чердака с помощью магии, и выйти через стену. Или могли?

Что мне вообще было известно о темных прислужниках? Ходили слухи, что в услужение к ведьмакам шли несчастные, бросившиеся к этим мошенникам за помощью. От отчаянья или по глупости. В здравом уме и в трезвой памяти к ним точно никто не сунется. Просители получали желаемое, а потом годами были вынуждены оставаться тихими исполнительными подсобниками. Иногда весьма некрасивых вещей. Но куда денешься из корзины дрейфующего в небе воздушного шара? Говорили, что договор с темными подписывался кровью.

– Что ты бормочешь, Агнесс?

Что делается! Дня в стане врага не провела, а я, как ушибленная, уже начала говорить сама с собой. С другой стороны, отчего не поговорить с единственной в обители зла чародейкой. Так погостишь седмицу у темных, сохраняя таинственное молчание, вообще человеческую речь забудешь.

– Ох! И платья уже развесили! – заглянула Кэтти мне через плечо.

– Сама в шоке.

– Тебя удивляет, что в замке слуги? – не поняла она.

– Буквально минуту назад здесь были две девушки, а потом исчезли.

– Агнесс, дорогая. – Сестра ласково заглянула мне в лицо. – Ты просто перенапряглась во время экзаменов. Расслабься и отдыхай! Ты видишь? Все замечательно! Нас приняли как родных.

– Это-то меня и беспокоит больше всего, – буркнула я.

С полчаса Кэтти тщательно собиралась. Пока она второй раз за день с остервенением чистила зубы мятным порошком, рассыпая этот самый порошок по мраморной столешнице с раковиной, я занималась ее платьем. Подвесила наряд в воздухе и простеньким заклятием разгладила измявшийся в сундуке подол (еще бы! так спрессовать одежду). Заодно незаметно наложила чары от порчи. Тонкие светящиеся нити улеглись в швы и погасли, внешне не оставив следа. И пока сестра подводила глаза свежими стрелочками, я тихонечко опутала заклятием от сглаза заколки.

В идеале стоило зачаровать какую-нибудь подвеску и заставить носить не снимая, но амулеты создавались из украшений с натуральными камнями, а не с подкрашенными кристаллами, выточенными из горного хрусталя. Пусть и купленными в столичной лавке с дорогущей бижутерией. Да и серьезное колдовство за две минуты не слепишь.

И все шло хорошо, пока Кэтти не натянула платье. Неожиданно камень в обручальном кольце вспыхнул алым всполохом! Похоже, наследство какой-то там ведьмы Торстен выражало открытый протест наложенным на одежду светлым чарам.

– Смотри, оно засветилось! – восхитилась сестра, любуясь украшением.

– Красивенько, – отозвалась я, с мрачным видом пытаясь справиться с бесконечными крючками на спине ее платья. – Может, снимешь?

Колечко горело бодро и ярко, как крошечный сигнальный фонарь, словно предупреждая всех окрестных черных магов, что девушка опутана светлыми заклятиями, как новогоднее дерево – праздничными гирляндами.

– Снять обручальное кольцо?! – ужаснулась Кэтти, словно ей предложили отрубить палец. – Я думаю, что это хороший знак.

– Угу, преотличный. Только очень заметный.

С детства она во всем искала хорошие знаки. И, самое интересное, умудрялась находить! Споткнулась правой ногой о порог – к удаче, и наплевать, что от ботинка отодралась подошва. Зачесался левый глаз – к большой радости, без разницы, что на следующий день глаз опух, и радоваться оставалось разве что пропуску занятий в гимназии.