Светская львица за одну ночь

“Первая ошибка, — подумала Элоиза, — и самая серьезная, если хорошенько подумать”. Ни один из успешных модельеров, насколько ей было известно, не метался между стилями. Конечно, порой что-то менялось, но главное всегда оставалось неизменным. Нет, Люси Эллис, это не годится. Надо вам это понять, иначе ничего не получится. Но вслух этого Элоиза не произнесла. Она ведь только что познакомилась с девушкой и без того была с ней достаточно откровенна.

— Он и у Таунсендов не был? — спросила Корнелия, резко повернув руль серебряного “ягуара”, иначе сбила бы женщину, переходившую Уорт-авеню с ребенком в прогулочной коляске. Она прижала телефон к плечу и громко засигналила.

— Ни слуху ни духу, — сообщила Фернанда. — Уже две недели, как его никто не видел. И это очень, очень странно. Его мать в самом деле сказала, что он в Нью-Йорке? Ты уверена?

— Совершенно. Она чуть не рыдала, что он в Рождество бросил ее одну. И кто бы стал его за это винить, очень ему интересно с этой старой каргой.

Фернанда заговорила тише. В аукционном доме “Кристи” она делила кабинет еще с двумя ассистентками, громко разговаривать не могла, и это раздражало Корнелию.

— Но Чаннинг говорила мне — ее прислуга дружит с одним помощником официанта из ресторана “Сэнт Эмброз”, — так вот, он доставляет уйму всякой еды в квартиру Уайета. Видно, он прочно засел там с Трипом.

— Вдвоем? И больше никого? — спросила Корнелия, собравшись с силами, чтобы услышать имя женщины, занявшей (конечно, всего лишь временно) ее место. Не так уж это ее интересует, но хочется знать все факты.

— Говорят, вдвоем. Не понимаю, как Элоиза все это терпит. Мало того, что Трип отказывается…

— Бедняжка, — сказала Корнелия, хотя ничуть ей не сочувствовала. Элоиза и Фернанда под стать друг дружке — размазни и тряпки: идут на поводу у мужчин, а когда мужчины перестают с ними считаться, льют слезы. Корнелия резко завернула за угол, подъехала к дому Рокменов и поставила машину. А вот она не такая, она не будет сидеть сложа руки.

— По крайней мере они с Трипом все-таки съехались, — сказала Фернанда. — Она сейчас все время у него — наконец-то перевезла к нему весь свой зимний гардероб.

— Послушай, детка, мне надо бежать. Я уже запарковалась…

— Подожди! — в отчаянии взмолилась Фернанда. — Мне до смерти хочется поделиться с тобой чем-то очень приятным. Ты помнишь Паркера?

— Ну конечно, я помню Паркера, — Корнелия закатила глаза, захлопнула дверцу и пошла к дому. Фернанда обхаживает этого типа чуть ли не полгода. — Скоро стукнет пятьдесят, бог нос семерым нес, да одному достался, разведен. И что?

— Вообще-то ему сорок пять, — поправила Фернанда. В ее голосе явственно слышалась гордость. — Мы сегодня с ним обедаем. Мы уже пятый раз встречаемся! Пятое свидание! Вчера он приглашал меня в оперу и…

— В оперу?! Да он из каменного века!

— Ничего подобного, было потрясающе. Слушали “Кандида”. Сидели на самых лучших местах…

— Хорька своего он тоже в оперу водил? — Корнелия зашлась смехом. — Тамсин мне о нем рассказывала. Прости, но я не представляю, как можно держать дома такую гадость.

— Как ты можешь так говорить, ты же не…

— Хорек сидел под его креслом? В клетке?

— Корнелия, ну пожалуйста. Он очень милый человек. Приготовил ужин для нас с мамой, кто еще на такое способен? Мама от него в восторге, естественно. Знаю, пока еще рано говорить, но все вроде бы должно получиться.

— Потрясающе. Нет, серьезно, это потрясающе. Ты полна эмоций, и это самое главное, — Корнелия отвела телефон от губ. — Привет, Пабло! Я сейчас приду… Ферн, прости, это мой новый инструктор по пилатесу. Он меня ждет…

— Ну иди, иди! Мне просто хотелось поделиться. Увидимся в воскресенье. Я позвоню, когда мы с мамой прилетим.

Но Корнелия уже отключилась. Она вошла в родительский дом, и в остуженном кондиционерами помещении руки ее сразу же покрылись гусиной кожей. Она схватила свою почту, которая была сложена на подносе чистого серебра, сбросила босоножки и направилась в кабинет.

Вынула из стопки присланных изданий последний номер “Таунхауса” и с разочарованием увидела, что ее лицо больше не украшает обложку. Героем обложки на нынешней неделе был Тео Голт, он полуприсел на край своего рабочего стола “Дордони”, а сверху было написано “Голт гуляет по Готему”. Над столом висела фотография в рамке, на ней Корнелия увидела Тео, к которому с одной стороны прильнул Джей-Зи, а с другой — Бейонсе. Надо будет позвонить ему, поздравить. И, конечно, заодно напомнить, что следующей яркой звездой, которая взойдет на музыкальном небосклоне, будет она.