Светская львица за одну ночь

Внутри шатра — если такое гигантское и могучее сооружение можно было назвать шатром — имелось пять огромных помещений, и все они в точности воспроизводили “любимые места” Говарда: Метрополитен-опера (вкупе с Рене Флеминг, исполняющей арии под аккомпанемент камерного оркестра); его дом в Санкт-Морице; терраса с баром на крыше отеля “Рюсси” в Риме, вокруг фрески с изображением семи холмов Вечного города; раздевалка принадлежащего Говарду клуба Национальной футбольной лиги; просторный нос его стодвадцатифутовой яхты, которая большую часть года стояла на якоре на юге Франции.

— Горячий пунш? — предложила официантка с внешностью топ-модели, когда Уайет и Люси вошли в помещение, изображающее Санкт-Мориц. Люси чуть не разинула рот — на полу лежал слой искусственного снега. Получив задание в точности имитировать гигантских размеров шале Говарда в Швейцарии, дизайнеры соорудили внутри лыжный спуск, по которому сейчас скользили члены олимпийской лыжной команды. Декор привел бы в содрогание защитников животных: кресла и полы были застелены шкурами, у одного из склонов мини-горы поблескивал подъемник, который возносил слегка обалдевших гостей на самую вершину. А с вершины их манила бадья с иранской белужьей икрой.

— Как по-твоему, зачем устроили эту феерию — в чем ее глубинный смысл? — прошептал Уайет ей на ухо. Он мог бы сказать это и громко, поблизости не было никого, кто бы их услышал, — пространство было такое огромное, что люди в нем просто терялись.

— Не знаю, чтобы отпраздновать? Приветствовать наступление следующего года жизни с размахом мультимиллиардеров? Чтобы все остальные задали себе вопрос, в чем они просчитались?

— Неплохо сказано. Смысл в том, чтобы показать миру, ясно и определенно, что Говард достиг всего. И конечно же он всего достиг, если говорить языком денег, — его фонд в 2004 году провел размещение акций на бирже на пять миллиардов долларов. — Уайет положил себе щедрую порцию черной икры на перламутровую тарелку. — Мы, антропологи, могли бы сказать, что он бесконечно распространяет себя в окружающем пространстве; деньги он сделал и теперь жаждет социального признания на самом высоком уровне. Потому и закатил этот прием. Отгрохай такой праздник, и ты обяжешь всех своих гостей до единого как-то отплатить тебе — кто-то тебя представит полезным людям, кто-то даст рекомендательное письмо в клуб, пригласит на эксклюзивный ужин. Прием также может сослужить неоценимую службу в создании связей и в конечном итоге в достижении социального доминирования.

Люси с большим интересом слушала. Ей начинали нравиться теории Уайета.

— Если Говард устроил этот прием, чтобы собрать потом с каждого дань, зачем мы с тобой сюда пришли?

— Если ты хочешь принадлежать к социальной элите Нью-Йорка, тебе нужно утвердиться во всех этих разных кругах. Говарды Голты мира обладают совершенно особенной силой. Я не так наивен, чтобы считать богатых потомков первых поселенцев единственным институтом, который определяет все в жизни страны.

— Сознайся, ты пришел, чтобы есть икру, — засмеялась она, наблюдая, как он зачерпывает очередной совочек икры.

— Уайет! Люси! — к ним подлетела Мередит Голт, миниатюрная красивая брюнетка, целиком сотворенная пластическими хирургами, и прижала их по очереди к своему расшитому блестками платью, но из-за выступающих ребер объятие оказалось малоприятным. — Я так рада, что вы смогли приехать. Для Говарда так важно, чтобы сегодня его окружали близкие друзья.

— Ну как же, Мередит, разве мы могли не приехать, — улыбнулся Уайет.

— Да, мы очень рады, что вы нас пригласили, — сказала Люси. — Наверное, вы готовились к этому приему не один месяц…

— Год, дорогая, да еще с десятком так называемых профессиональных организаторов, которые должны были помогать. Естественно, кончилось тем, что я почти все сделала сама. Когда ты так ясно видишь все, что создала твоя фантазия, гораздо легче творить самой, — она говорила так вдохновенно, будто сотворила нечто великое, что можно сравнить разве что с Сикстинской капеллой. — Я объяснила одной из помощниц, что в полночь мы хотим выпустить белых голубей, и что она мне привозит? Серых, разномастных птиц — клянусь, это были просто городские голуби! Вы представляете? Но я все исправила. Ведь я для Говарда стараюсь, вы понимаете? — И она улыбнулась с притворной скромностью.

— Да, поразительно, — сказал Уайет и глубоко вздохнул за двоих.

— И особенно поражает воздух, верно? — спросила хозяйка.

— Воздух? — Люси и Уайет недоуменно поглядели на нее. Черная икра, на всем монограммы, лыжный спуск — да, это все поражает. Но воздух? Что за чепуха.

— Вывезли из Швейцарии. Обошлось в солидное состояние. Но согласитесь, усиливает впечатление подлинности, — но тут же, вспомнив о деле, Мередит вонзила в Уайета пронзительный взгляд своих темных глаз. — Обязательно найдите Говарда, прошу вас. Вы ведь знаете, что он за человек. Заговорится с кем-нибудь из знаменитых кураторов — у нас их сегодня несколько, разумеется, — и забудет обо всем на свете. Он так страстно любит искусство!