Светская праздничная жизнь Средневековья IX-XVI вв.

У тех — театр марионеток;Жонглер ножами — быстр и меток;Тот — пляшет с кубком, тот — скользитЗмеей, тот — делает кульбит,Тот — в обруч прыгает; кого,Не знаешь, выше мастерство.Кого ж истории влеклиПро то, как жили королиИ графы, мог узнать о разном;Там слух не оставался праздным,Поскольку кто-то о ПриамеВел речь, другой же — о Пираме;

Тот — о Парисе и Елене,Ее прельщении и плене;Там — об Улиссе говорили,О Гекторе и об Ахилле;О том, как поступил ЭнейС Дидоной, и как тяжко ейОстаться было одинокой…Звучал рассказ об Александре,Затем — о Геро и Леандре…И как Нарцисс прекрасный тонетВ ручье, где отразился он;Как над Орфеем верх Плутон

Взял, у него жену отняв;Как филистимский ГолиафТремя камнями был убит,Которые пустил Давид…Про нравы Круглого Стола,Где всем оказана былаЧесть королевская за делоИ благородство не слабело…И как сам Карл Великий правилГерманией до дней раздела.Иных история заделаО Хлодвиге и о Пипине;

О Люцифере, что в гордынеНизвергся с высей благодати…Все, как могли, старались. ГулНеумолкающий виольныйИ от рассказов шум застольныйСлились над залом в общий гам.^{585}

Перечень пленительных и поучительных историй, исполняемых жонглерами, уникальный по полноте, — своего рода конспект средневековой хрестоматии с характерным смешением античных, библейских и «исторических» сюжетов, а также эпизодов из рыцарских романов.

Жонглеры при феодальных дворах

Когда я вижу, как плывут,

Пестрея средь листвы, знамена,

И слышу ржанье из загона

И звук виол, когда поют

Жонглеры, заходя в палатки, —

Труба и рог меня зовут

Запеть…

Бертран де Борн. Песня, изобличающая вероломство короля Арагонского, союзника Ричарда (конец XII в.)

Как только цветистое общество бродячих музыкантов, фокусников и укротителей появлялось вдали, сторож на башне замка возвещал их приход. На миниатюре рукописи «Кантиг святой Марии» хуглар в дорожном плаще и башмаках со шпорами спешился с лошади возле дворца (табл. 48, 2). К седлу приторочена виуэла в чехле. Сам хозяин, выходя из ворот, встречает приезжего с распростертыми объятиями, а шаловливый мальчуган уже успел взобраться на его лошадь. Кантига гласит:

Сладкогласно поющий хуглар,Находчивый и беззастенчивый,Бродит, коротко стриженный,И отлично знает свое дело.^{586}

В другой сценке к той же песне 194 гость платит за добрый прием песнями и музыкой. Вечером в парадном зале, украшенном фигурными арочками на тонких мавританских колонках, собрались обитатели замка: сам кабальеро, его супруга с собачкой на коленях, их дети и домочадцы. «Сладкогласно поющий» хуглар выводит рулады под аккомпанемент виуэлы (табл. 48, 3).^{587}

Обе иллюстрации хорошо прокомментировать отрывком из «Истории французской литературы» Ж. Деможо (Париж, 1884) в переводе А. Блока.

«Чтобы представить себе, с каким нетерпением ожидали этих гостей, надо вспомнить долготу однообразной жизни феодальных владений… Шесть зимних месяцев феодальный замок окутан облаками, без войн и без турниров, посещаем немногими иностранцами и пилигримами; когда кончались эти долгие и однообразные дни и бесконечные вечера, занятые надоевшей шахматной игрой, тогда вместе с ласточками ждали желанного возвращения поэта; вот он наконец, его выследили издалека с крутого замкового вала, он несет с собой виелу, привязанную к седлу, если он приехал верхом, или висящую через плечо, если пришел пешком. Его одежда из разноцветных лоскутьев, волосы и борода обстрижены, хотя частью; у пояса висит кошелек, заранее приглашающий хозяев быть щедрыми.