Священная Военная Операция: от Мариуполя до Соледара

— Надо знать, что у них в жизни происходит, в семьях. Не могу их осуждать.

Мы попрощались и нашего читателя увели принимать присягу. А потом усадили в обычный донецкий рейсовый автобус, снятый с городского маршрута. Что там будет дальше — военная тайна. Чем все это закончится — пока не знает никто. Но мне настрой мужиков понравился. Не «петлюровская мобилизация» непонятно кем и для чего. Здесь люди знали, за что им придется воевать. И мне хотелось верить, что они победят.

Не знаю, остались ли живы мои собеседники. Потери среди мобилизованных в первые месяцы войны были просто ужасающими. И не только от вражеского огня — от простуд, обострения болячек, от ночевок в снегу и в развалинах. Им действительно выдавали трехлинейные винтовки Мосина (иногда в снайперском варианте, с оптикой) и карабины СКС. Вместо кевларовых шлемов — дедовские железные каски СШ-40. Их так и прозвали «железные каски». И к весне, к боям за промзоны Мариуполя, выжившие превратились в воинов. Об этом позже.

21 февраля 2022 года

СОВЕТ БЕЗОПАСНОСТИ РФ СМОТРЕЛИ ДАЖЕ ВСУ

Во время трансляции в Донецке было удивительно тихо, едва она закончилась, началась артиллерийская канонада.

К сожалению, украинская армия так и не поняла, что грохот их пушек был самым реальным подтверждением сказанного на Совбезе: больше такое продолжаться не может, это геноцид.

Трансляцию я смотрел с двумя Юлями — Чичериной, гражданкой ДНР и ЛНР (что встречается крайне редко, практически никогда), и ее подругой, жительницей Авдеевки — пригорода Донецка, который уже восемь лет находится за линией фронта. Ей слово:

— Я живу в Донецке с 14-го года, как уехала из Авдеевки в сентябре. Там остались все мои родственники, и об этом опасно говорить, поэтому я не буду называть имена и фамилии. Там остались мои старенький отец, мама, сестра. 14 все эти годы я думала: когда их увижу?

— Почему?

— Я невъездная на Украину, а они не могут приехать ко мне. Для меня самая большая боль — это разорванный по-живому Донбасс. Те, кто там остался, просто боятся со мной общаться. Много лет они надеялись и верили… Вот сейчас это совещание историческое в Авдеевке смотрели все. Мне сейчас из-за линии фронта звонила сестра, она рыдала! Она говорила: «Юля, я не могу поверить, что о вас так говорят, что вас называют не мятежными республиками! Если вас признают, мы тоже будем с вами?» Я очень надеюсь, это моя самая большая мечта.

Юля Чичерина смотрела Совбез очень эмоционально. Пришли еще друзья и знакомые. Иногда с мест выкрикивали, как на футболе: «Жги!» В конце Юля заметила, что, как гражданка двух республик, имеет право говорить от всего Донбасса. И вообще, Донбасс — это восемь лет ее жизни, и она сейчас, в эти минуты, абсолютно счастлива.

На улице дело с комментариями стало буксовать. Город вообще за последние дни стал на порядок пустоват. Например, еще в прошлую пятницу было достаточно сложно запарковаться у Крытого рынка, а сегодня — куча свободных мест, пустые, закрытые ряды. Магазинчики-ларьки уже в три часа дня начали потихоньку закрываться, понимая, что покупателей уже не будет. Лишь в одном месте царило оживление — там обналичивали деньги с российских карт и была даже маленькая очередь. На время проведения Совбеза улицы опустели даже в центре, а редкие прохожие шарахались от меня. И уходили, быстро и молча или категорически отказывались что-то обсуждать со словами «Не верю!».

Поразмыслив, я понял, что это не жители Донбасса такие, это просто на восьмой год войны народ разуверился во всем. Россия, конечно, помогала Донбассу, но, что греха таить, делалось это в режиме реанимации — лишь бы сердечко билось.

Я переместился на освещенную площадь Ленина.

— Кусочек смотрел, — признался пенсионер Владимир. — Ничего не поразило, потому что это ожидалось. Но хотелось, чтобы в границах областей, мы все-таки голосовали за это в 14-м году. Может, теперь прекратится все это… наконец.

И тут Владимир, видно полностью осознав происходящее, приходит в отличное расположение духа:

— А я еще 10 лет назад говорил — будет Донецк столицей!

Тут же мне встретилась бабушка Раиса с внуками, и выразилась она коротко:

— Мы ожидали этого! Мы. За! Мы за!

Я вернулся домой, быстро открыл в компьютере чат жителей Донецка и застонал, как от зубной боли. Там шла перекличка — где какие районы слышат артиллерию: «Петровка громко!», «Пролетарский слышно!», «Гвардейка слышит отдаленно», «Путиловка — громко! Будьте осторожны!».