Священник в 1839 году

Знаешь, когда-то очень давно, в далекие эпохи, Сатана не испугался. Потому он сегодня властвует, он делает людей счастливыми на земле! О, когда я была молода и красива, чудные были времена. Нас освещало сияние ада. Это невозможно описать словами, это надо чувствовать, сын мой. Ты не посвящен. Тебе не понять. Видишь ли, я тоже знала весну любви, видела ее позолоченные крылья. Но теперь пришла зима.

Ах! Если б ты только мог видеть, как я была хороша в день шабаша. Знающему тайну оккультных наук,[35] не нужна компания — я отдыхала одна, совсем одна. Была ночь с тридцатого апреля на первое мая. Вдруг раздался таинственный шум в ночных сумерках, только что пробило полночь. Бронзовые удары доходили до моего слуха, причем каждый последующий был громче предыдущего. Меня охватила дрожь. Потом звон стал удаляться, и последний, двенадцатый удар я уже слышала еле-еле. После этого я больше ничего не видела и не слышала, а только чувствовала всем своим существом дьявольскую музыку. Этот знак ведом лишь нам, посвященным. Я встала с постели, уселась на метлу и отправилась в путь. Для меня не существовало препятствий, я летела с неимоверной скоростью и через несколько мгновений оказалась очень далеко от дома. Вокруг увидела множество таких же только что прибывших гостей. Все мы очутились темной ночью на вершине горы, взялись за руки, образовав магический круг, и походили в этот момент на черных воронов.

Музыка прекратилась, и наш Повелитель предстал в ослепительном свете, как будто проникавшем внутрь каждого из нас, наполняя бешеной радостью. Повелитель принял вид громадного козла с мощными рогами. Длинный-предлинный хвост семь раз завивался на спине и завершался человеческой головой. Царь тьмы дружески приветствовал своих многочисленных подданных, и мы семь раз отдали честь Всемогущему. Если бы ты видел, какое избранное общество! И наш царь во главе. Он поднялся на трон, мы окружили его, встав в круге исходившего от него сияния. О, как это было красиво! Перед нами предстали все человеческие пороки: кровавые злодеи, убиенные и не родившиеся дети, погибшие души, которым никогда уж не испросить прощения. Настоящее торжество ада!

Как отвратительна была старая Абракса!

— Мне хорошо, мама, продолжай, продолжай.

Пьер затаил дыхание.

— А потом, представь себе, сынок, началось что-то фантастическое! Тысячи черных фантомов[36]

то появлялись, то исчезали. Это были любовные и похотливые танцы. Вскоре они прекратились, снова раздались звуки чарующей музыки, а затем все началось с еще большей силой. Устав от бешеных плясок, мы, юные и прекрасные девушки, попадали в объятия мужчин, столь же юных и прекрасных… Остальную часть ночи мы проводили в любовных утехах. Но лишь только пропел первый петух, все разом исчезло, как по мановению руки. Однако вкус поцелуев долго не сходил с наших воспаленных губ. О, сын мой! Как это было прекрасно!

— Мама, звонарь Жозеф погиб?

— Да, сын мой.

— Мой секрет, мой секрет! Что он сделал с ним? Мои чувства, моя душа… Я должен ее увидеть вновь.

— Не все потеряно, сынок. Завтра сходим к старой колдунье. Будь спокоен, спи. Ложись на мою кровать. Спи, сынок, не думай о мести.

— Доброй ночи.

Глава V

Дружба будущего адвоката Жюля Деге и старого Жозефа, звонаря церкви Святого Николая. — Мишель Рандо, лучший друг Жюля, удивлен его странным поведением.

Жюль Деге готовился стать адвокатом и получил ученую степень лиценциата.[37] Он проходил стажировку, ибо молодым людям необходимо, слушая знаменитостей, совершенствоваться в праве и красноречии. Жюль преуспевал в учебе, и прежде чем с головой окунуться в дело всей своей жизни, прежде чем пуститься в нелегкое плавание по морю житейскому, он, не растеряв еще иллюзий пылкой юности, любил помечтать о будущем, о золоте и слоновой кости…

Разум, как правило, старается запереть эту дверцу на засов, чтобы потом не разочаровываться в жизни. Но безмятежная душа юноши не знает преград и препятствий, она улетает в мечтах далеко от реальности, приносит всевозможные дары, высшее положение и успех в будущем. Но слаще всех грез — грезы любви. Кто в молодые годы не мечтал о ней! Чье горячее сердце не рисовало самые поэтические картины! Стремление любить совершенно естественно для юности. Любовь — украшение самых лучших лет в жизни. Сердце, не знавшее мук и счастья любви, — погибшее сердце, оно умерло, так и не родившись.

Человек сам по себе еще не целое; для того, чтобы стать целым, ему не хватает чего-то. Это высший счет, и не самим смертным менять его. Человек становится единым целым, лишь найдя свою половинку, познав любовь, воссоединившись с другим человеком и выполнив земное предназначение.

В свои двадцать пять лет Жюль Деге был красив. Приятные манеры сразу выдавали в нем юношу из хорошего общества. Однако в кругу приятелей Жюль не прочь был кутнуть. Частенько позволяя себе разные шалости, веселясь с товарищами, он между тем скрывал под маской бонвивана[38] большое сердце и поэтическое воображение. Но, будучи натурой тонкой, Жюль не любил выставлять свои чувства напоказ.