Священные чудовища

– Спасибо, Рахмет! А сейчас я хочу ее забрать.

– Забирай, Инга-джан! Если нужно, конечно, забирай.

Рахмет проводил Ингу к огромному морозильнику и деликатно удалился.

Она убедилась, что рядом никого нет, открыла морозильник, засунула руку в глубину, за огромные куски мороженого мяса, и нащупала там свою коробку.

Со страхом, но и с облегчением вытащила ее.

Никто ее не тронул, никто не подменил.

Но тогда кто же прислал ей то издевательское сообщение? Не призрак же Макса с того света!

На всякий случай Инга заглянула в коробку.

Только чтобы убедиться, что внутри замотанная в несколько слоев пленки голова.

И ресторанная подсобка закачалась, как палуба корабля в шторм.

В коробке действительно лежала голова.

Только не голова Максима.

В коробке лежала женская голова.

Инга на мгновение закрыла глаза.

Нет, этого не может быть.

Это просто невозможно.

Сейчас она откроет глаза – и все будет как прежде. Все будет так, как она оставила в прошлый раз.

В коробке окажется плотно упакованная в полиэтилен голова Макса.

Она открыла глаза, но ровным счетом ничего не изменилось.

В коробке была женская голова.

И она даже узнала чья.

Это была голова Ульяны Спасской.

Брови и ресницы покрывал иней, чувственные губы побелели от холода.

– Черт, черт, черт, – пробормотала Инга, разглядывая эту проклятую голову. – Да что же это творится? Кто играет со мной в эти кошмарные игры?

Она еще раз взглянула на голову Ульяны. Та притягивала взгляд, как магнит притягивает железные опилки. И на этот раз Инга увидела то, чего не заметила сразу.

В губах Ульяны, в этих побелевших от холода, но все еще красивых и чувственных мертвых губах, что-то было зажато.

Это был сложенный вдвое листок бумаги.

«Не трогай! – взвыл внутренний голос. – Не трогай, если не хочешь, чтобы все стало еще хуже!»

Но Инга не слушала.

Она должна была знать. Должна была узнать правду.

Осторожно, словно боясь разбудить мертвую голову, она извлекла из ее губ листок бумаги, развернула.

Это была записка, обращенная к ней.

«Привет, Снежинка! – То ли почерк был таким корявым, то ли у нее дрожали руки, Инга так и не поняла. – Ты нашла мою игрушку. Молодец. Теперь принеси ее мне. Я жду вас – тебя и ее – через час в Парголове, Лесная улица, 4. Если вы с Ульяной опоздаете, ты никогда не узнаешь правду».

Тот, кто писал эту записку, нашел самые верные слова. Узнать правду, поставить точку в бесконечной и бессмысленной череде смертей и страданий. Это единственное, что ее еще интересует.

Самой сунуться в пасть зверю?

Но это ее больше не пугало. Пусть все закончится, как угодно, но только закончится.

Инга увидела на полке рядом с коробкой забытый кем-то длинный мясницкий нож. Повинуясь мгновенному порыву, она схватила его и засунула в злополучную коробку.

Хоть какое-то оружие.

Она вышла из кладовой, прижимая коробку к груди. За дверью ее поджидал деликатный Рахмет.

– Все в порядке, Инга-джан? Что-то ты совсем бледная.

– Это от холода, – отмахнулась Инга.

– Может, чаю горячего хочешь или кофе? Хорошо бы водки выпить, сразу согреешься, но ты же не пьешь.

– Спасибо, Рахмет, некогда! Как-нибудь в другой раз. Вот если у тебя пакет есть, чтобы эту коробку в него положить…

– Есть пакет, как не быть. – И Рахмет протянул ей яркий пластиковый пакет с названием ресторана.

Инга упаковала коробку и вышла на улицу.

Подняла руку, чтобы поймать машину.

Очень скоро рядом с ней остановился старенький, но аккуратный и ухоженный «Фольксваген».

– В Парголово отвезешь? – спросила Инга водителя, подтянутого мужичка лет сорока пяти.

– Отчего не отвезти? – ответил тот дружелюбно. – Я сам парголовский, все там знаю. Вопрос только в цене.

– О цене договоримся.

По дороге в Парголово водитель безуспешно пытался разговорить мрачную пассажирку. Заводил разговор о погоде, о ценах на бензин, о футболе, но она молча смотрела перед собой, прокручивая в голове события последних дней.

Кто играет с ней в эту ужасную игру? Какой безумец жонглирует человеческими головами? Чего он хочет от нее?

– Вот оно, Парголово, – подал голос водитель. – Теперь, девонька, куда едем?

– Лесная улица, дом четыре, – ответила Инга. Этот адрес намертво отпечатался в ее мозгу.

– Лесная, четыре? – Водитель удивленно взглянул на нее. – А ты, девонька, часом, ничего не путаешь?

– Не путаю, – мрачно проговорила Инга. – Лесная, четыре, нужно мне туда.

– Так там сейчас ничего нет и никто не живет. Раньше психушка была засекреченная, больница, значит, психическая, а теперь ее подальше от города перевели.

– Засекреченная психушка? – Инга все же отвлеклась от своих мыслей и взглянула на водителя. – Разве больница может быть засекречена? Это же не военный объект.

Водитель обрадовался, что наконец завладел вниманием мрачной пассажирки, и оживленно заговорил: