Священный лес

Мальчики, уже прошедшие татуировку, в браслетах, с вымазанными каолином губами, разместились между хижинами и длинными ветками преграждают дорогу белым вестникам священного леса. Гелемлаи, с неподвижными под белесым пластырем лицами, не спеша, словно в балете, делают символические жесты, будто пытаются пробить себе путь своими белыми шестами. Ни песен, ни музыки… Тишину нарушают лишь крики детей да царапанье шестов по гравию.

Когда главный гелемлаи, в ковбойской шляпе и длинных штанах под бубу, появляется на площади, все жители уже в сборе. Он торжественно расхаживает перед ними взад и вперед, размахивая жезлом из сухих трав и требуя приношений. Каждый из мужчин Тувелеу, произнеся требуемую обычаем речь, передает свой взнос на торжество.

Гелемлаи тем временем продолжают кружить по деревне в своих увесистых ошейниках. Они одновременно стараются добраться до билакоро и ускользнуть от наших камер. Они явно не хотят быть заснятыми и убегают, едва завидев нас. Мальчики шести-семи лет, еще не достигшие возраста инициации, визжат от радости и смотрят на нас с восхищенными улыбками: мы приводим в трепет гелемлаи, которых они так боятся.

Церемония продолжается добрую часть второй половины дня. Затем защитительный барьер внезапно расступается, все билакоро в едином порыве бегут к лесу, их преследуют гелемлаи, которых Жану на этот раз удается заснять.

Вернувшись в деревню, дети толпятся в нашей хижине. Звонкими голосами они повторяют хором одно и то же непонятное нам слово.

— Что они говорят? — спрашиваю я Вуане.

— Охотники на гелемлаи. Они прозвали вас так, потому что вы наводите страх на гелемлаи.

Дети устраиваются вокруг нас, но входит Зэзэ и знаком приказывает им уйти. Он хочет поговорить с нами наедине. Он дает нам совет, который только подтверждает принятое нами накануне решение. Мы должны пойти к вождю кантона Уламаи, ответственному за большую татуировку этого года, и добиться его поддержки. Это совсем еще молодой человек, своим назначением обязанный белым; по мнению Зэзэ, он ни в чем не сможет нам отказать. Вуане проводит нас к нему, а слишком скомпрометированный теперь Зэзэ останется в Тувелеу и будет «греться» с помощью Вэго. Мы выйдем завтра.

* * *

После очень утомительного перехода мы прибываем к месту назначения. Кантональный вождь, ужо извещенный о нашем прибытии, выходит навстречу. Он выглядит нервным и болезненным. Его приветствие кажется неискренним, как и он сам. Вождь вооружен огромной тростью, на его черепе, словно тюбетейка, водружен баскский берет. Он принимает нас в хижине, убранство которой представляет собой любопытный компромисс между классическим стилем тома и столовой в стиле Генриха Второго. Красные оборочки украшают тяжелую мебель работы местных мастеров. Фотографии забытых кинозвезд соседствуют на стене с портретами сошедших со сцепы политических деятелей. Вождь усаживается за широкий письменный стол, покрытый расшитой цветами скатертью, мы садимся на стулья ^напротив. Как все кантональные вожди, он довольно бегло говорит по-французски, но попреки ожиданию не осведомляется о цели нашего визита и без конца рассыпается в любезностях. Мы вынимаем классический подарок — бутылку рома. С хмурым и раздраженным видом он бормочет какую-то благодарность и прячет бутылку в выдвижной ящик стола. Я никогда не видел, чтобы тома поступал таким образом. Спиртное пьют, а не прячут в запас, это не в характере людей этого народа. Как только мы заводим речь о татуировке, вождь под предлогом необходимости заняться нашим обедом и жильем прерывает беседу.

— Здесь живет великий шарлатан, — заявляет Вуане, когда мы выходим на площадь. — Я должен с ним увидеться.

В темной хижине уже собралось несколько стариков. Они дружески здороваются и подвигаются, чтобы дать нам место. Тут я уясняю себе, как относятся к нам тома. Они безоговорочно принимают нас в своей среде, по — странное противоречие — отказываются допустить к своим тайным обрядам.

Колдун в засаленном бубу расстилает перед нами циновку и рассыпает на ней песок. Прикрыв глаза, молча, он добрых полчаса водит пальцами по песку, чертя кабалистические знаки, очень похожие на знаки геомантов [41]Северной Африки. Когда не остается свободного места, он широким жестом стирает все и начинает сызнова.

Наконец он начинает медленно говорить. Вуане, широко раскрыв глаза, внимательно слушает. Он зачарован так же, как в тот вечер, когда Вирэль гадал ему на картах. Затем он поворачивается к нам.

— Я должен сделать подарок женщинам моей семьи и убить белого петуха на могиле отца. Потом все пойдет хорошо и я, быть может, стану кантональным вождем.

Я уже собирался спросить о нашей судьбе, но ответ оракула разочаровал меня. Я ждал гораздо более интересных откровений.

В проеме двери возник тощий силуэт кантонального вождя.

— Обед готов, — просто сказал он.