Святая Грусть

– Работаешь, работаешь не подкладая рук, – проворчал Терентий. – А в ответ насмешки заместо благодарности. Уйду – заплачете, не похуже дождика прольётесь…

Молния бешено билась поблизости. Белым цветом яблони зацветали в саду – молниеносно вяли, осыпая лепестки на ветер. Крупными ранетками в траву слетали градины, щёлкали по каменной стене и жестяному подоконнику. По крыше бегал Тучный Гром – корежил, мял железные полотна, сотрясал хоромину и хрипло похохатывал.

«Давай, давай, – подумал царь, – если делать нечего».

Он отвернулся от окна, поудобнее укладываясь на перине. А Гроза гремела. Гром с ножами и саблями бегал под окошками и в деревьях сада… Они хотели получить солидный выкуп – все другие цари, короли откупались от них, чтобы дворцы не разрушило Грозными Грозами.

И только здесь не уважили почему-то, не боялись.

А дело было в том, что мастера во время строительства заложили под углы дворца зелёные куски нефрита – отвели от жилища смертобойную молнию. Вот почему, засыпая, Царь Грустный I улыбался так беспечно, так блаженно, как могут улыбаться лишь государи.

Глава третья. Бочка мёда с ложкой дёгтя

1

Кто-то шагал по саду. Пригибался – прятался. Тяжёлая туша давила грязь – брызги летели на цветы, на беломраморные скульптурки, окружающие фонтан.

Темнота поглотила фигуру. И почудился в воздухе слабый запах какой-то нечисти.

Небо затихло, только вдалеке время от времени чуть погромыхивало. Дыры в облаках зашивала Молния сверкающими нитками – длинные стежки ложились до самого горизонта.

От мокрой земли – запах моря. Сизым дымом закурились поляны, точно зарастали неземной травой, пахучей до головокружения. На пригорках посмеивались дождевые потоки, сталкиваясь друг с другом, играя в чехарду и кувыркаясь в темноте оврагов.

Серебряною цепью зазвенел ручей, роняя звенья с крутизны обрыва… На вершине угловатой башни обозначился остроносенький месяц, окутанный шафрановым пухом – стоял куренком на одной ноге, звездную россыпь доклёвывал.

Царские люди за работу взялись.

Шепотки шелестели в саду:

Осторожнее, дерево не поломай.

Не катите бочку на меня.

Смех под сурдинку. И вновь шепотки:

Кому ты нужен? Такую бочку мёду на тебя катить.

Ой, да чтоб…

Тихо, сказано!

Ногу отдавили, окаянные!

Разбудишь царя, так он тебе отдавит кое-что ещё!

Давай сюда, подкатывай.

Отлично. Открывайте.

В саду запахло медом – раскрытые бочки стояли под окнами царской опочивальни. Царь любил медовую грозу, разлитую в весеннем воздухе.

Увесистые капли в тишине долбили – звонко, чётко. Словно кто-то чётки во мгле перебирал… Запах мёда усиливался…

Из-за кремлёвской белозубой стены вскоре послышался дребезжащий звук пчелиного крыла – трудяга потянулась на медовый цветочный дух.

За деревьями тень промелькнула. Мухобойщик-Мухогробщик появился. Не отличил спросонья муху от пчелы. Размахнулся и тогда только сообразил… Но удержаться уже не смог… Удар получился неловкий. Пчела сковырнулась, упала на спинку и зажужжала в лужице – вода подкипала под крылышками. Мухобойщик-Мухогробщик помог ей подняться и улететь.

И снова тихо. Древний этот Кремль всё ещё – Дремль. Царский сад мерцает бриллиантовыми гроздьями и жемчужными ожерельями. Серые тени, как мыши, ползут по земле. Котёнком ручеек в саду мурлычет, крутит хвостом среди каменьев.

Запах меда ширится, пьянит.

И вдруг…

«Да что такое? – Мухобойщик-Мухогробщик поморщился. – Показалось? Нет ли? Надо скорее уходить отсюда, а то ещё скажут, что это я в саду испортил воздух!»

Дождевая капля с ветки соскочила – прямо на нос Мухогробщика. Хотел рукавом утереть, но вспомнил о дворцовых приличиях. Шёлковый платочек достал – подарочек любимой крали, пахнущий дамскими прелестями. После этого платка воздух в саду опять представился медовым.

«Значит, показалось!» – подумал Мухогробщик, успокаиваясь.

Однако время шло и дух какой-то нечисти всё крепче, всё гуще примешивался к чистейшему благоуханию.

У царя появилась тревога во сне. Тупым концом иглы потыкала по сердцу, перевернулась и ужалила горячим острием, будто пчела залетела в раскрытое окно опочивальни.

Отрывая голову от подушки, Царь Государьевич перекрестился на животрепещущее золото огня – лампадка освещала иконостас в углу. На паркете шевелились тени. Рогатый месяц в тучах за окошком скалился – белые зазубрины точили крону яблони. Хрустели ветки в сырости, в туманах сада. А временами кто-то из темноты сыто похрюкивал.

2

В небольшой караульной избе потрескивает камелёк, оранжевые блики бегают по стенам, потолку. Вода закипает в серебристой посудине.

Кто-то постоял возле окна, посмотрел на камелёк, покосился на лестницу – возле стены. Перекладина скрипнула и чуть не обломилась под копытом – на тёмной ступеньке лестницы проступила белёсая чёрточка.

Забравшись наверх, этот самый «Кто-то» насыпал в трубу сатанинского порошка. И через несколько мгновений чёрное облако рвануло наружу, распирая жестяное жерло, сверху которого находился дымник, увенчанный узорным жестяным петухом.