Святая и грешница

Я исполняю обязанности городского рассказчика. Занимаюсь этим вот уж целое десятилетие. Приехал сюда, думая уйти от самого себя. Когда я спустился с гор и верхом въезжал в город, расположенный на восточном берегу моря, я предполагал остановиться здесь на один день, как это вошло у меня в привычку, а потом снова в путь-дорогу.

Но в тот вечер все шло не так, как обычно. Что-то во мне вдруг сломалось. Я сидел в полутемном зале траттории, отдыхая после еды, и внезапно почувствовал страшную усталость. Не ту обычную усталость, какая одолевает, когда проскачешь целый день верхом. Нет, я был разбит до изнеможения, физически и духовно. Тепловатое красное вино, что стояло в кувшине передо мной, потихоньку начало оказывать свое благотворное воздействие. Я успокоился, растаяли сомнения, терзавшие мою душу вот уж сколько месяцев, и я впал в состояние полнейшей прострации.

Я заказал еще один кувшин вина, помню, как женщина, которая подавала вино, улыбнулась мне. Однако не помню, как она и ее муж будили меня и помогли подняться к себе в номер.

Я проспал почти целые сутки. Проснулся, когда солнце уже зашло. Снова я провел вечер в зале траттории, пил вино и наслаждался душевным покоем. А потом снова спал. А поутру встал и направился в город.

Прежде чем возвратиться в тратторию, на базарной площади я продал свою лошадь какому-то торгашу. Я твердо решил остаться здесь. У меня было достаточно денег, чтобы оплатить целый месяц проживания в траттории, включая еду. А что будет потом — покажет время.

Хозяева траттории оказались людьми добрыми и милыми, заботливыми, нрава веселого да к тому же в меру деликатными, чтобы не докучать человеку в его молчаливом одиночестве, когда он в этом нуждался. А мне как раз это и было нужнее всего. Прошлое не отпускало меня, накатывалось и захлестывало. Постепенно я научился сопротивляться, как бы натянул на себя броню — только бы не вспоминать о прежней своей жизни.

Но по ночам мне не было покоя.

В траттории мне жилось неплохо. По вечерам сюда стекалось много народу. Были и завсегдатаи. Они обычно усаживались вокруг стола. Я не присоединялся к ним, одиноко сидя за столиком, но внимательно вслушивался в их беседы.

Через несколько вечеров я уже сидел в их кругу. Их любопытство было дружеским и неназойливым. И я скоро почувствовал себя одним из них. И как-то так получилось, что, сидя в полутемном зале траттории, за чаркой вина я начал рассказывать свои истории.

Сколько помню себя, я всегда любил рассказывать. И охотно делал это. Память у меня была отличная, еще в детстве один старый сказитель выучил меня особой технике. Она помогала мне сохранять в памяти неисчислимое количество разных историй и при надобности пользоваться ими.

Мужчины, сидевшие вокруг стола, высоко ценили мои рассказы и каждый вечер подзадоривали меня, желая услышать еще одну историю. Они слушали меня внимательно и серьезно. Иной раз поднесет человек кружку ко рту да так и поставит обратно на стол, позабыв отпить вина. Ободренный их расположением, я рассказывал и рассказывал, предлагая им все новые и новые истории и анекдоты.

Так минуло несколько месяцев. Как-то вечером один из моих новых друзей пришел в тратторию и сказал, что умер старейший рассказчик в городе. Сорок лет подряд, каждый день он рассказывал истории на базарной площади города, где у него было постоянное место. Теперь я должен заменить его, считал мой друг. Остальные согласились с его мнением.

Я сел поразмышлять над их предложением. Что касается желания стать рассказчиком, то оно у меня было, но справлюсь ли я? Много ли у меня в запасе разных легенд и всяких баек для рассказывания и что еще важнее — где мне найти новые?

Но меня все уговаривали и уговаривали. Вот и обстоятельства моего бытия подходили как нельзя лучше: я жил в траттории, а это самое подходящее место, чтобы услышать новое. Ночлега ищут путники, странствующий и торговый люд, гости из дальних краев, которым есть что порассказать. Сказки и легенды всегда сопровождали караваны в пути.

Нужно любить людей, чтобы стать рассказчиком, любить их и проявлять к ним интерес. Не скрою, я интересовался уехавшим художником еще и потому, что предчувствовал новую историю.

И я решился попытать счастье на новом поприще. На следующий день я отправился на базарную площадь и уселся на освободившееся место рассказчика. Я нервничал, несколько раз попробовал голос и призвал народ к вниманию.

Так началась моя трудовая деятельность в роли городского рассказчика.

Я никогда не видел своего отца, а он никогда не видел меня. Он покинул мою матушку и наш дом еще до моего рождения. Но в жизни многое повторяется: он тоже стоял целыми днями на базарной площади и говорил с людьми. Но не рассказывал истории, как это делаю я, а предсказывал погоду. Он был предсказателем погоды и пользовался большим уважением. Во мне живет радость публичного выступления. Мне приятно смотреть, как вокруг меня собирается народ. Это чувство я, очевидно, унаследовал от отца.