Святая высота

Не будет места в нем для суеты пустой -

Нет Завтра, нет Вчера – все слито в Настоящем.

7.

Нет Завтра, нет Вчера – все слито в Настоящем…

Неужто чудный миг такой недостижим?

Куда мы без конца затравленно спешим?

Зачем мы старый груз с собой все время тащим?

Бесценен каждым миг, для счастья приходящий,

Хотя бы тем уже, что он неповторим,

Но безрассудно мы пренебрегаем им -

Летим, бежим, ползем и, обессилев, плачем.

Люби меня всегда, как я тебя люблю!

Вели мне вечным быть, как я тебе велю!

Люби хотя б за то, что это безрассудно.

Пусть будет наша жизнь пронзительно чиста,

Полна, как тишина на улице безлюдной,

Щемящей красотой осеннего листа.

8.

Щемящей красотой осеннего листа

Полна моя душа, когда тебя я вижу.

Ведь чувств листву дотла мгновений пламень выжжет,

А дни и ночи жизнь расставит по местам.

Благодарю тебя за то, что чистота

Раскрепощенных чувств мои планеты движет,

За то, что жажду жить, а не дожить, не выжить,

За то, что гимн любви поют мои уста.

Проклятый горизонт – обманчивое чудо!

Когда-нибудь и мы за этой кромкой будем,

Где небо и земля в объятии слились.

Пусть даже есть предел любви, как жизни, делу

Пусть даже упадет и Солнца красный лист,

Но есть ли что-нибудь живое за пределом?

9.

Но есть ли что-нибудь живое за пределом?

Когда любовь ушла, нужна ли жизнь сама?

Бывает и в любви бескрайняя зима,

Безглазый небосвод и мир окоченелый.

Сжимается душа и цепенеет тело,

И радость бытия окутывает тьма,

И добрый белый свет – громадная тюрьма,

Где стережет нас мрак безжалостно, умело.

Но оттепель придет. И первая листва

Докажет, что душа по-прежнему жива.

И нa землю зима падет капелью спелой.

Не умирает в нас бессмертия зерно,

И каждому из нас взрастить его дано

Иль только пустоты зевок оледенелый?

10.

Иль только пустоты зевок оледенелый

Вещает, что любовь не значит ничего

Средь прочих важных дел, сомнений и тревог -

Смешная блажь души, что к солнцу взмыть посмела?!

Обуглится?.. Ну что ж… Спасибо, что горела,

Иначе не узнать, что ты еще живой,

Что согревает мир прощальный пламень твой,

И в сумраке души любимой посветлело.

А, может быть, любовь ввергает дух во мрак?

А, может быть, любовь – наш самый страшный враг,

Который доброты и жалости не знает?

По тропам бытия толкая нас взашей,

В тупик слепых страстей нас алчно загоняет,

Когда предела нет ни миру, ни душе?

11.

Когда предела нет ни миру, ни душе,

Не могут жизнь вершить предельные законы.

Любовь сама себе порою непокорна -

Она взрывает жизнь, и этот взрыв священ.

Пускай любовь еще эскиз в карандаше,

Мы быть должны ее бессмертия достойны.

Под жерновом судьбы останемся спокойны,

Чтоб слабости души она ждала вотще.

Но до чего ж малы запасы сил душевных!

Наверно, отпускал их скаредный волшебник?

Иль силу наших мук неверно рассчитал?

Несет и счастья свет страдание земное,

Иначе б я тебя вовеки не узнал.

Спасибо, милый друг, что рядом ты со мною.

12.

Спасибо, милый друг, что рядом ты со мною.

Навек или на миг – не в этом, право, суть.

Суть в том, что никогда тебя не зачеркнуть:

Написаны стихи, а это неземное.

Пройдут и страх, и страсть, безумие шальное,

Надежды и мечты в небытие уйдут,

А между строк лучи души твоей взойдут,

Чтоб жить среди живых нетленной Красотою.

Хотя, пока живем, нам в этом мало проку -

Не изменяя жизнь, нетрудно быть пророком.

Из будущего взгляд – пустой эффектный жест.

И все ж, дрожать всю жизнь в сетях житейской прозы

Опасней, чем стоять в скрещенье молний грозных

На этой высоте, где жизни нет уже.

13.

На этой высоте, где жизни нет уже,

Куда тебя вознес в порыве вдохновенья,

Где жаркие тела бесплотны, словно тени,

Мне холодно, мой друг, позволь огонь разжечь:

Пускай горит костер надежды на меже,

Что разделила явь и наши сновиденья.

Шагнем в него, и пусть огонь самосожженья

Сольет нас навсегда в себе – душой к душе.

Мечте моей судьба – летать за горизонтом.

А мы пока что здесь, где жизнь – еще работа,

Где мы в любовь к другим навек погружены.

И только за чертой, где нас всего лишь двое,

Где с прежним миром мы уже разлучены.

Быть может, ты и есть единственно живое.

14.

Быть может, ты и есть единственно живое

Средь этих странных строк, как их высокий смысл?

Любимая! Живем, чтоб устремляться ввысь -

Любую высоту мы оживим любовью.

Ты видишь – мрачный мир преображен тобою,

И горизонта луч, вдаль уходящий, чист.

Седеющей души ладонями коснись -

Я отдохну чуть-чуть, но вряд ли успокоюсь.

Уж слишком краткий срок отпущен для любви,

И дух бессмертный мой диктует мне: "Живи!",

А значит, нужным будь родным, любимым, милым.

Пусть жаждущая плоть исчезнет без следа,

Но подведет итог для жизни в этом мире

Последняя любовь – печальная черта.

КОСТЁР

Не смею, не хочу любовь унизить ложью -

И радость и беда принадлежат двоим

Я в юности мечтал стать счастием твоим,

Но человеком быть и счастьем – невозможно.

Из радужных надежд костер сомнений сложен,

Свивается над ним иллюзий едкий дым.