Святитель Григорий Богослов

На нежную заботливость св. Григория и благодарное семейство отвечало любовью и посильной услужливостью: Никовул-младший носил его письма к лицам, к которым по болезни святой дед не мог явиться сам, несмотря на все свое желание[377], а Никовул-старший сопутствовал ему в его трудных путешествиях на теплые воды или для свидания с часто приглашавшими его друзьями[378]. Раз такое путешествие было задержано на половине дороги усилившимися припадками болезни св. Григория, и путешественники принуждены были остановиться на несколько времени в одной обители, чтобы попользоваться тамошними купальнями

[379]. Забывая себя и свою болезнь, страждущий заботился только о своем спутнике, который, по непривычке к таким путешествиям, скучал с больным стариком в уединенной обители. И вот он пишет к Олимпию (правителю Назианза): «Нашел я, что сын Никовул очень обеспокоен и заботой о продолжении пути, и постоянным пребыванием в обители, как человек немощный, не привыкший к этому и скучающий одиночеством. Соблаговоли употребить его на всякое другое дело, на какое тебе угодно, потому что он готов во всем служить твоей власти; но избавь, если можно, от этой заботы, если не по чему другому, то из уважения, что ходит он за мной, больным»[380]. Вообще св. Григорий называет своего племянника «попечителем своим в старости и болезни, опорой и жезлом своей немощи» и признается, что и сам «любит его более других»[381]

.

Не забыты были св. Григорием и другие его родственники — он заботился и о них с полным самоотвержением. В пользу одних пишет он рекомендательные письма[382], насчет других — просительные[383]; это было единственно возможное в его положении средство помогать своим родным. Помогать деньгами нуждавшимся из них он не мог, потому что сам ничего не имел; непосредственного влияния на дела он не имел, потому что от своего официального положения отказался; и потому оставалось ему или ограничиваться советами, или просить содействия у других. И он делал то и другое с полной готовностью.

Но не одни близкие и дальние родственники пользовались любовью и предупредительной готовностью помочь со стороны св. Григория. Его любви доставало на всех — и своих и чужих, и ближних и дальних. Обо всех находил он возможность сказать доброе слово, всем дать добрый совет, всякого поддержать в святой решимости на добро, всем помочь, всех утешить, поддержать, защитить, руководить[384].

Особенно живое участие принимал св. Григорий в делах сирот, невинно притесняемых и оклеветанных, больных и посвятивших себя на служение Господу. В подобных случаях он забывал и лета, и постоянные недуги и спешил на помощь с беззаветным самоотвержением. «Представляю тебе от себя несчастную Филумену, — пишет он правителю Олимпию об одной обиженной несправедливо вдове, — чтобы припала она к твоему правосудию и при твоем посредстве осушила слезы, которыми сокрушает мою душу. Какие и от кого терпит она обиды, объяснит это сама, потому что для меня небезопасно обвинять кого бы то ни было. Самому же мне необходимо сказать одно то, что вдовство и сиротство имеют право на помощь как вообще всякого благоразумного человека, так особенно имеющего у себя жену и детей — этот великий залог милосердия…»[385] «…Подай руку свою благородным женщинам, — пишет он в пользу других обиженных епископу Тианскому Феодору, — и не попусти, чтобы они были притесняемы могуществом человека, с которым вступили в дело, но помоги им как должно»[386]

. «Слышу, что ты не любомудренно ведешь себя в страдании, и не хвалю этого, — пишет он софисту Тимофею, — ибо должно писать правду, особенно другу и человеку, который отличается правотой. Об этом же, как сам себя уверяю, рассуждаю я весьма правильно: не хвалю ни крайней бесчувственности, ни сильной чувствительности к страданиям; первое бесчеловечно, последнее нелюбомудренно. Но должно идти срединным путем и показывать, что мы любомудреннее очень нетерпеливых и к человеческому ближе не в меру любомудрствующих»[387]. «…Во всем полагайтесь на меня с уверенностью, — пишет он отшельнице Фекле, — что не имеете человека, который бы был пред вами искреннее и столько же заботился о вас, сколько и о себе, если еще не убедили вас в этом давнишнее наше знакомство и действительный опыт»[388].